Амулет (Потревоженное проклятие)

Тут в мои размышления влез внутренний голос, который выдвинул простой, но весомый аргумент: «Ну чего ты трясешься?! Ты же отомстил за смерть друга! Это же святое дело! Осталось только правильно замести следы — и все!».

Я отпустил левое весло, зачерпнул пригорошню ледяной тобольской водицы и бросил ее себе в пылающее лицо. Не знаю, что меня вернуло к действительности, встряхнуло, вывело из транса — «внутренний я», или речная вода, но я вдруг словно посмотрел на все другими глазами. В голове заметались мысли: «Ящики выгрузить у Паганеля, войти с ним в долю, и Пеклеванного с собой взять — он деньги любит, будет молчать! Если у нас в «Залпе» спросят про Смирнова, сказать, что неожиданно с полдороги заболел и вернулся домой, в свой Ряжск!».

Я греб, рассуждая сам с собой — даже азарт какой-то появился! Изредка я оглядывался, проверяя правильность направления, а так в основном смотрел на воду вокруг лодки, на пляшущие в ней звездные серебряные черточки. И вдруг совершенно отчетливо черточки эти поползли друг к другу, сливаясь в линии, завертелись колесом — вот уже смотрит на меня из аспидно-черной воды глумливый глаз, колышется, словно подмигивает, словно хочет сказать: «Ничего не закончилось, человек! Я слежу за тобой, я здесь, я рядом!».

С глухим ударом лодка врезалась в прибрежные камни, меня по инерции сильно качнуло вперед, опрокидывая на спину. Наваждение исчезло, а из темноты вынырнул испуганный Пеклеванный:

— Серега, ты че?! А где Николаич?!

Я с трудом поднялся, вылез из лодки, сел на борт и начал:

— Два месяца назад, в субботу, рано утром ко мне заехал мой друг детства, Николай, Николенька…

Когда я закончил свой рассказ, Пеклеванный только развел руками:

— Е-мое! Ну бывает же такое! Чего делать-то теперь? Мокруха получилась, если че — имей в виду, я ни че незнаю! Николаич заболел и свалил в Куртамыше, больше я его не видал! Слушай, а много денег будет, когда вы эти… ну, побрякушки старинные продадите?

Я пожал плечами:

— Наверное, много… Паганель говорил — это миллионы стоит…

— Ну гляди, Серега! Миллионы не миллионы, но тыщь на пятьдесят баксов я рассчитываю! Все, не хер сидеть! Давай, ящики грузим и валим отсюдава!

Я поднялся, мы вытащили груз на берег, оттолкнули уже примерзшую лодку, течение подхватило ее и спустя минуту она скрылась во мраке…

Загрузили «Камаз». Пеклеванный запер кунг, мы залезли в холодную кабину, и тут мне на глаза попался портфель Судакова, лежащий на сидении.

— А ну, включи-ка свет! — скомандовал я водителю, отщелкнул замок и вывалил содержимое портфеля на разосланное на сидении одеяло.

Вещи, еда, полотенце… Рыба, купленная в Переволоках… Несколько печатей, подушечка для них, связка ключей, в одном я безошибочно узнал ключ от своей квартиры, и бумаги — три пластиковые папки с синим обрезом. Все, больше в портфеле ничего не было.

Я наугад вытащил из одной папки несколько листков — учредительные документы какого-то АОЗТ «Максуд», бланки, накладные, чековая книжка. В другой папке лежала та самая, уже знакомая мне карта, распечатанное на принтере описание кургана, сделанное Профессором, и деньги, доллары, тысяч пятнадцать, наверняка те самые, Николенькины…

Третья папка содержала одну-единственную бумагу, «Договор №…». Я вчитался в текст: «Данный договор, заключенный между охранной фирмой «Залп» с одной стороны, и АОЗТ «Максуд» с другой, о том, что…».

Вообщем, «Максуд» арендовал у «Залпа» машину, наш «Камаз», с водителем и охранником, для перевозки сельхозпродукции, на десять дней, и уплатил за это двадцать миллионов рублей. От «Залпа» договор подписал Гречников, от «Максуда» — какой-то Логинов М.К…

Я сложил все Судаковские вещи назад, оставив только уже проштампованную накладную, в которой надо было лишь проставить число, договор, и деньги.

— Делить будем? — тревожно спросил водитель, жадно поглядывая на пачку долларов у меня в руках. Я молча отсчитал семь с половиной тысяч, протянул Пеклеванному, вылез из машины, сунул в портфель пару тяжелых голышей, раскрутил его, и уже собирался метнуть в реку, как сзади раздался голос водителя:

— Стой! Лучше сожги!

Я повернулся. Он подбежал ко мне, запыхавшись:

— Вдруг случайно кто выловит! А после огня один пепел остается! Давай, я солярочки плескану!

Мы сожгли портфель со всем содержимым, Пеклеванный ногой разметал пепел и золу, а металлические застежки портфеля запиннул в воду.

— Все, теперь ништяк! Ну, поехали, что ли?

Мы залезли в кабину, а я все думал — уж очень знакомая фамилия Логинов!

Стоп! Логинов… Логинов! М. К. — Максим Кузьмич! Это же Паганель!

Я окончательно запутался. Пеклеванный, с тревогой глядевший на меня, вопросительно мотнул головой, мол, чего ты?

— Получается, что машину у «Залпа» арендовал Паганель… — вслух сказал я, закурил, и начал рассуждать дальше: — Мы забираем в Ряжске сотрудника этого АОЗТ, который оказывается Судаковым, и едем за сокровищами, оставшимися в кургане… То есть Паганель отправляет Судакова за ними! Выходит, с самого начала за всем этим стоял Паганель, который был в сговоре с убийцей Судаковым! А «Максуд» — это Максим и Судаков!