Амулет Самарканда

— А какое до этого дело демону?

— Где он?!

— Смотри под ноги. Ты на что-то наступил.

— Да скажи же наконец!

— Я, кажется, уже как-то упоминал об этом. Мне не нравится, когда меня называют демоном. Тебе ясно?

Мальчишка глубоко вздохнул.

— Ясно.

— Это так, к твоему сведению.

— Ладно.

— Я — джинн.

— Ну ладно, ладно! Где купол?

— В лесу. Он сейчас находится на шестом плане. Но он скоро переместится.

— Нам трудно будет пробраться.

— Да. Именно для этого и ставится защита. — Лицо мальчишки было серым от усталости, но на нём читалась всё та же мрачная решимость.

— Итак, цель ясна. Эти ворота отмечают официальный вход в поместье — единственное отверстие в защитных куполах. Именно там они проверяют всех входящих. Если мы сможем пробраться за ворота, то окажемся внутри.

— Морально готовые к тому, что нас в любой момент могут скрутить и прикончить, — заметил я. — Ура.

— Вопрос в том, как нам туда пробраться…

И мальчишка надолго умолк. Он сидел, прикрыв глаза рукой, и смотрел, как солнце исчезает за лесом, а поля окутывают холодные зелёные тени. Часовые то возникали, то исчезали (мы сидели слишком далеко от них и запаха серы не чувствовали).

Затем наше внимание привлек шум, доносящийся откуда-то издалека, со стороны дороги. Примерно в миле от нас на той дороге, что уходила к горизонту, объявилась машина, смахивающая на чёрный спичечный коробок. Она петляла между живыми изгородями и властно сигналила на каждом повороте. Машина подъехала к перекрестку, притормозила — водитель благоразумно убедился, что навстречу никто не движется, — и свернула направо, к Хедлхэму. Когда она направилась к воротам, двое часовых стремительно метнулись к ней через тёмное поле, их одеяния реяли за ними, словно изорванные отрепья. Часовые добрались до живой изгороди, окаймляющей дорогу, но перескакивать не стали, а двинулись вдоль дороги следом за автомобилем, который был уже недалеко от ворот. Почти стемнело, и разглядеть что-либо удавалось с трудом. Машина остановилась перед воротами. Что-то приблизилось к ней. Часовые застыли под деревьями. Машина проехала сквозь арку и скрылась из вида. Часовые унеслись обратно в поля.

Мальчишка уселся прямо и потянулся, разминая руки.

— А вот и подсказка, — сказал он. — Теперь понятно, что нам нужно делать.

35

Местом засады был избран перекресток. Любой машине приходилось здесь притормаживать во избежание возможного столкновения. А от ворот поместья перекресток закрывала густая купа дубов и лавра. Она же предоставляла нам укрытие на время ожидания.

Соответственно, мы отправились туда ночью. Мальчишка полз вдоль края живой изгороди, окаймляющей дорогу, а я порхал впереди в облике летучей мыши. Ни один часовой не материализовался поблизости. Ни один наблюдатель не пролетел над нами. Мальчишка дополз до перекрестка и спрятался в подлеске за самым большим дубом. Я повис на ветке — на страже.

Мой хозяин спал — или пытался уснуть. Я же созерцал ночную жизнь: стремительные движения совы и какого-то мелкого грызуна, шуршание ежей в кустах, рысканье беспокойного джинна. Задолго до рассвета облака разошлись и засияли звезды. Может, Лавлейс сидит сейчас на крыше и пытается постичь, что говорят созвездия? Интересно, а что они ему говорят? Стало ощутимо холоднее. Землю покрыл искрящийся иней.

Мне вдруг пришло в голову, что мой хозяин должен здорово страдать от холода.

Примерно с час я тешился этой мыслью. Но затем мне в голову пришло ещё кое-что. Он мог на самом деле замерзнуть до смерти в своем укрытии. А это уже было бы скверно: мне тогда вовеки не выбраться из проклятой жестянки. Я неохотно спланировал в кусты и осмотрел мальчишку. К моему облегчению, он всё ещё был жив, хотя и начал синеть. Нат закутался в куртку и забился в груду палой листвы. Листва постоянно шуршала, поскольку мальчишку била дрожь.

— Давай я тебя согрею, — шёпотом предложил я.

Мальчишка мотнул головой: трудно было сказать, то ли он отказывается, то ли так сильно дрожит.

— Что, нет?

— Нет.

— Почему?

Он с трудом разомкнул намертво стиснутые зубы.

— А вдруг они заметят?

— Ты точно отказываешься не из гордости? Не потому, что брезгуешь принять помощь от мерзкого демона? [Примечание: Ещё какого мерзкого! Напомните мне как-нибудь — я вам такого расскажу…] Ты осторожнее с этим заморозком — так можно и отморозить себе кой-чего. Мне доводилось видать такое.

— От-тстань!

— Ну, твоё дело.

И я вернулся на дерево. Некоторое время спустя небо на востоке начало светлеть. Мальчишка чихнул разок — но всё остальное время упрямо хранил молчание, замкнувшись на своей добровольно избранной тяжкой доле.

С наступлением рассвета облик летучей мыши стал выглядеть недостаточно убедительным. Я спрятался в кустах и превратился в мышь-полевку. Мальчишка сидел всё на том же месте; он напрочь окоченел, и у него потекло из носа. Я примостился на соседней веточке.

— Не нужен ли тебе носовой платок, о мой господин? — поинтересовался я.

Мальчишка с трудом поднял руку и вытер нос рукавом. Потом шмыгнул носом.

— Что-нибудь уже произошло?

— Ты недостаточно хорошо вытер левую ноздрю.

— На дороге!