Амулет воинов пустыни

— Это… это, наверное, шутка. Плохая к тому же.

— К сожалению, нет, — возразил Тарик. — Все было именно так. Мак-Айвору пришлось ломать дверь, и в последний момент он сумел мечом выбить из твоей руки кинжал. Иначе случилось бы несчастье. Ты уже просунул пальцы сквозь стенку куба. Оттуда, изнутри, выходил яркий свет, который мог нас всех ослепить.

Мак-Айвор кивнул.

— К сожалению, в этот момент ты качнул головой, и мой меч встретился с твоей щекой. Будет жалко, друг, если у тебя на щеке останется шрам. Но у меня не было выбора. Все произошло слишком быстро.

Морис побледнел пуще прежнего. Он наконец понял, что могло случиться, если бы Мак-Айвор и Герольт своевременно не вмешались. Он прикрыл глаза и попытался овладеть собой. Когда француз поднял веки, его глаза были влажными. Видимо, он боролся со слезами.

— Я ничего не могу вспомнить, — произнес он дрожащим, сдавленным голосом. — Но это ничего не меняет. Я так ужасно… опозорился. Я оказался недостоин быть рыцарем Святого…

— Не говори так, — торопливо перебил его Герольт. — Ты вовсе не опозорился. Ты был смертельно болен, Морис! Жар помутил твой рассудок и заставил тебя это сделать. Ты не должен стыдиться или считать себя недостойным быть рыцарем Святого Грааля.

Тарик и Мак-Айвор тоже принялись убеждать Мориса, что самое плохое удалось предотвратить и что никто из его друзей при этом не пострадал.

— Правда, с полной уверенностью я бы так не сказал, — добавил Мак-Айвор, пытаясь закончить этот разговор на шутливой ноте. Сделанным раскаянием в голосе он продолжил: — Если на щеке у тебя останется шрам, я буду повинен в том, что придал твоему красивому лицу немного лихости. Ведь тогда тебе просто деться некуда будет от поклонниц!

— Боже упаси! — крикнул Тарик. — Нас тогда и видно рядом с ним не будет!

Герольту тоже пришлось добавить от себя пару шуток. Морису следовало поскорее избавиться от потрясения. Надо было дать ему понять, что он не должен предаваться самоистязанию. Постепенно француз приходил в себя. К нему стала возвращаться вера в то, что его дружба с Тариком, Герольтом и Мак-Айвором была по-прежнему сильна.

— Каждый из нас может попасть в положение, в котором он будет зависеть от других людей, — добавил Герольт, заметив, что Морис уже устал и с трудом держит глаза открытыми. — Вспомни, какую клятву мы дали: «Друг за друга в верности и чести!» Так будет и впредь!

Мак-Айвор и Тарик кивнули.

— Так что гони подальше тяжелые мысли. А теперь спи да набирайся сил. Скоро мы будем в Марселе. Хорошо, чтобы к тому времени ты хотя бы немного окреп и был готов к дальнейшему пути.

— Благодарю вас, друзья мои, — пробормотал Морис. Он откинулся на подушку и заснул прежде, чем последний из его товарищей покинул каюту.

— Надеюсь, Морис всерьез отнесся к нашим словам, — озабоченно сказал Тарик уже в коридоре. — Он был сильно потрясен, когда узнал, что чуть не совершил в бреду.

— Потрясение пройдет еще нескоро. Хотя со стороны это вряд ли будет заметно, — предположил Мак-Айвор. — Такие вещи сразу не проходят. Вам известны его гордость и чувство собственного достоинства. Он оказался на волоске от предательства. И для него, скажу я вам, это тяжелый удар!

4

Во второй половине следующего дня прозвучало радостное известие. Гулкая дробь босых ног по палубе сопровождала Герольта, когда он спускался вниз, к Морису и Тарику, охранявшим Святой Грааль. Из-за шума наверху стук его сапог был неслышен, и он остался незамеченным, когда подошел к приоткрытой двери Мориса. Герольт уже хотел толкнуть ее и войти, как вдруг услышал голос Беатрисы.

— Морис, сколько еще вы будете благодарить меня за то, что я ухаживала за вами во время болезни? — недовольно спросила девушка.

— Вы заслужили больше благодарностей, чем я способен произнести. Я обязан вам своей жизнью, Беатриса. Я не знаю никого, кому хотел бы быть обязанным больше, чем вам, — прозвучал ответ Мориса.

В каюте раздался тихий смех.

— Будьте уверены, что эти заботы не составили для меня никакого труда, потому что я умирала от страха за вас.

— Полно! За один только страх, который вы испытали из-за меня, я не сумею расплатиться до конца дней. Что уж говорить обо всем остальном. Я ваш вечный должник. Потребуйте от меня все, что захотите, и я переверну небо и землю, дабы выполнить ваше желание, прекрасная Беатриса!

— Перестаньте, наконец, смеяться надо мной. Вам следует относиться ко мне серьезно, Морис. Я вам не Элоиза, — капризным голосом произнесла Беатриса.

— И все-таки я сделаю это.

— Нет, не надо. Вы все время шутите со мной и счастливо уклоняетесь, когда… — Беатриса не закончила.

— Когда что? — спросил Морис.

Герольт продолжал колебаться, уместно ли будет своим появлением прекратить эти шутки, которые настораживали его все больше и больше. Но от этого шага его удержало любопытство: что же ответит Беатриса его брату-тамплиеру? Герольт стыдился своей слабости, но был неспособен превозмочь себя. Возможно, рыцарям пришла пора наконец узнать, как далеко зашли отношения Мориса и этой девушки. Прежде они могли лишь строить догадки на этот счет.