Амундсен

12 марта 1926 года полярник трансатлантическим пароходом прибывает в Саутгемптон. Последний раз он был в Англии полгода назад и задержался тогда на трое суток. Сейчас он останется только на сутки и не покинет пределов портового города. Но встречают его там молодые друзья — Альфред и Пито. Беннетты всегда знают, где находится полярник. Наутро перед отъездом он пишет письмо: «Дорогая Кисс! Всего два слова… Только что встречался с твоими мальчиками и должен тебе сказать, что очень им рад. Да, у тебя вправду есть ради чего жить… Горячо, от всего сердца, благодарю тебя за телеграммы, полученные от тебя и от Пито [старшего. — Т. Б.-Л.]. Это была светлая, лучистая точка средь черноты, благослови тебя Господь за них. Преданный тебе Руал».

Это письмо Руала Амундсена к Кисс Беннетт, возможно единственное доныне уцелевшее, отчетливо свидетельствует о новом характере их отношений. Всего несколько месяцев назад она была для него всем, теперь же он советует ей жить ради сыновей. Отношения с полярником перешли на другой уровень, когда и супруг может подписаться под телеграммой.

Но она по-прежнему Богиня, «светлая, лучистая точка» в черной вселенной, которую бороздит полярник.

Глава 41 НОРВЕЖЦЫ В РИМЕ

16 марта 1926 года, во второй половине дня, председатель Общества воздухоплавания доктор Томмессен отправится в Рим, чтобы от имени страны и экспедиции вступить во владение дирижаблем «Норвегия». От одного из корреспондентов «Тиденс тейн» он успел узнать, что в этот же день в Осло прибудет Руал Амундсен. Главный редактор срочно созывает совещание. Линкольн Элсуорт уже несколько дней находится в Осло, и перед важной поездкой в Рим Томмессен может обсудить с обоими руководителями экспедиции все существенные вопросы.

Всю зиму Амундсен и Элсуорт держались поодаль от всех внутренних концепций и тактических схем. Начальник полагал себя вправе не обращать на это внимания. «Для меня главное одно — достичь цели, — писал он в феврале Томмессену, — остальное пускай делают другие».

В январе Умберто Нобиле побывал в Осло с пятидневным визитом и на встрече в Обществе воздухоплавания поставил целый ряд щекотливых вопросов. Амундсена и Элсуорта представлял на этом совещании Ялмар Рисер-Ларсен, он же был гидом дирижаблестроителя при осмотре достопримечательной белой стихии под названием «снег». Впоследствии норвежец писал, что, впервые ступив на снег, полковник «тотчас поскользнулся и упал, пришлось его поднимать. С того дня он заметно занервничал, опасаясь за исход экспедиции».

Щекотливые вопросы сплошь касались чести Италии и собственного статуса полковника в экспедиции. Как насчет названия экспедиции? Насчет итальянского флага? Как насчет личного состава и прав пилота? Каждый из вопросов чреват конфликтом. И найти решения в отсутствие двух членов руководства было очень нелегко.

Именно упомянутые вопросы спешно рассматривались на совещании в кабинете Ролфа Томмессена. «После этого мы расстались в полном согласии», — пишет позднее в отчете редактор. Скоро он уже сидит в поезде, направляющемся на юг.

Еще раньше норвежский посланник в Риме отправил в министерство иностранных дел конфиденциальный доклад, в котором сообщил, что все связанное с участием Италии в трансполярном перелете рассматривалось как политические проблемы, относящиеся к компетенции высшего государственного руководства. Норвежская же сторона смотрела на дирижабль «Норвегия» как на частное дело полярника. Правда, это не означало, что нельзя вести речь о национальной принадлежности, ведь, по большому счету, Руал Амундсен давно перестал быть частным лицом.

Итальянский режим сразу оценил рекламный потенциал воздушной экспедиции, и доля его участия в этом предприятии постепенно стала очень значительной. Позднее Томмессен подсчитал, что в совокупности итальянские ассигнования на экспедицию составили 840 тысяч крон[161], тогда как норвежские — государственные и частные, вместе с доходами от докладов и публикаций, — вылились в сумму чуть менее 600 тысяч крон, а американские, то есть деньги Элсуорта, — около 50 тысяч крон. Коль скоро ассигнования Муссолини принимались с благодарностью, вполне логично было бы признать итальянское участие по крайней мере на равных с американским.

Но, хотя Королевством Норвегия руководило в то время безликое парламентское правительство, земляки Руала Амундсена считали себя в сфере полярных исследований этакими господами. Там ничего даром не достается, заслуги значения не имеют. Тем самым дело неминуемо шло к национальной конфронтации между южанами-чернорубашечниками и бледнолицыми северянами.

До сих пор во имя Норвегии наиболее бескомпромиссно работал Ялмар Рисер-Ларсен. Не в пример д-ру Томмессену, который нес административную ответственность, заместитель Амундсена ничего не выигрывал от уступок итальянцам. Богатырю, закончившему в Англии курсы дирижаблевождения, отнюдь не улыбалось быть в тени щуплого итальянца; он сам претендовал на место пилота «Норвегии».