Амур с гранатой

Надя Бровкина раньше служила вместе с Ириной и Дюдюней, а теперь она член нашей семьи, помогает Ирине Леонидовне по хозяйству.

– Значит, вы сейчас отправляетесь отдыхать? – уточнил Димон.

– Верно! – хором ответила троица.

– Граф Контейнерский пока поживет тут. Очень удачно вышло – как раз крышу починят! – добавила Ада. – Танюша, ты не против?

– Конечно, нет, – тихо ответила я.

– Ужин готов, – сообщила Ирина Леонидовна. – Ваня уже вернулся, в душ пошел. Не скучайте, мы ненадолго! Айда, девчонки!

Через пару секунд прихожая опустела. Все собаки, включая Пафнутия, уставились на Альберта Кузьмича. Кот приблизился к Графу Контейнерскому, щенок лег на пол. Британец обнюхал его голову, коротко мяукнул, задрал хвост и направился в столовую. Бульдоги подбежали к Пафнутию. Мози лизнул новичка в правое ухо, Роки – в левое.

– Ну, парень, вставай! – велел Коробков. – Тебя приняли в коллектив.

И тут в прихожую вышел Иван Никифорович. Он улыбнулся:

– Всем привет! Проголодался, как крокодил!.. А это кто?

– Пойдемте в столовую, – предложила я, – там поговорим.

Когда Димон и Иван Никифорович уселись за стол, я поспешила в кухню и обнаружила на столе лист бумаги, исписанный аккуратным почерком Надежды Михайловны: «Танюша! Сегодня на ужин плов. Он в казане, а тот – на плите. К чаю – желе и воздушный торт. «Дрожалка» – в холодильнике. Выпечка на столе, где кофе-машина. Прежде чем ее разрезать, возьми в ящике конусовоздуховую воронку, осторожно воткни ее в середину, досчитай медленно до пятидесяти, вынь и лишь потом осторожно подели десерт на кусочки, иначе он сплющится. Не дрейфь! Мы скоро вернемся! Це и лю!» Последнюю фразу следовало понимать как «целую и люблю». Я открыла казан, увидела там рис с мясом и овощами, обрадовалась, быстро разложила его по тарелкам, и мы сели ужинать.

Узнав историю Пафнутия, Иван Никифорович начал негодовать:

– Кем надо быть, чтобы выкинуть щенка в мусор?

– Зато он нашел прекрасную хозяйку, – быстро сказала я.

Димон хихикнул.

– Ты не согласен? – удивилась я. – Дюдюня – добрейший человек!

Коробков поднял руки.

– Тише, тише, не убивай, пожалей! Ада замечательная, состоит в нашей бригаде. Но скажи, мы ее часто видим?

Мне пришлось ответить:

– Нет. У нее масса дел. Сейчас Дюдюня впервые за много лет собралась отдохнуть.

– Согласен, – включился в разговор муж, – Ада плотно занята консультациями в региональных отделениях. Там часто требуется специалист ее профиля. Они есть на местах, но по уровню профессионализма им до Дюдюни далеко… Кстати, к вам завтра придет новый сотрудник.

Я тяжело вздохнула. Моя бригада – инкубатор для выращивания из неразумных цыплят гордых орлов. Одно время я сердилась на супруга. Ну как так? Появляется у нас с Коробковым некто «со взором горящим», но кроме упомянутого «взора», у него ничего нет. Приходится обучать человека с нуля, а потом, когда он встает на ноги и расправляет крылья, его живо перебрасывают в другую бригаду, а мы с Димоном получаем очередного, никогда не работавшего в поле младенца лет эдак тридцати.

Как-то раз я не выдержала и высказала мужу все, что думаю по данному поводу. Иван Никифорович смутился:

– У тебя отлично получается воспитывать людей. Даже со мной получился прекрасный педагогический эффект.

– Какой? – не поняла я.

– Теперь всегда исправно мою руки перед едой, а потом вешаю полотенце на крючок, а не швыряю его где попало, – с самым серьезным видом сообщил супруг. – Мама говорит, что она не сумела объяснить мне азы поведения, а ты справилась с педагогически запущенным случаем за неделю.

Стало понятно, что моя должность – директор инкубатора.

– А к чаю что-нибудь есть? – с надеждой в голосе осведомился Димон.

В отличие от большинства мужчин, Коробков – большой любитель сладкого.

Я кивнула, пошла в кухню, вынула из холодильника тарелку с горкой темно-красного цвета, сделала шаг, чихнула… «Дрожалка» соскользнула с тарелки, плюхнулась на пол и превратилась в крошево. Ну как так вышло? Бровкина часто готовит желе, его все любят, но Надежда Михайловна всегда спокойно доносит блюдо до стола!

– Танюш, тебе помочь? – крикнул Димон.

Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь стал свидетелем трагического происшествия, поэтому я самым веселым голосом ответила:

– Нет-нет, сейчас приду!

А потом метнулась к столику. Никто, кроме меня, понятия не имеет, что хлопотливая Надежда сделала аж два десерта. Сейчас подам торт – и делу конец.

– Такое еще не пробовал, – потер руки Димон, когда кондитерский шедевр оказался на столе. – Надюша, похоже, себя превзошла. Ну что, разрежем?

– Конечно, – согласился Иван Никифорович, взял нож и протянул его мне.

Я передала столовый прибор Коробкову со словами:

– Лучше ты орудуй – у меня всегда получаются кривые куски.

Приятель улыбнулся, воткнул лезвие в центр торта, и… высокий, пышный бисквит в одну секунду превратился в небольшой блинчик.

– Сюрприз! – пропел Коробков. – Тань, что с ним?

И только сейчас я вспомнила про инструкцию по разделыванию этой вкусности на части, которую составила Бровкина. Что там она написала?.. Найти какую-то воронку… воткнуть… считать долго…