Амурские волны

Анастасия Муравьева Амурские волны

Муж у меня из деревни. Он гордость семьи: хорошо учился в школе, приехал в город, окончил институт, женился, купил квартиру. Его парадное фото в галстуке венчает подобие семейного киота.

Когда мы приезжаем в гости, нам отводят лучшую светелку в доме, клянут скрипучие половицы, а деревенские родственники ходят на цыпочках и шикают друг на друга, чтобы не дай бог, меня не разбудить. Собака цепью загремит – и ту поленом. Летом я качаюсь в гамаке за домом, где меньше дует. Гамак куплен специально для меня, как и пуфик для ног.

Однажды я обмолвилась, что не люблю зеленый горошек. Свекровь на следующий день подала корыто оливье для всех, а для меня в отдельной мисочке с золоченым ободком – оливье без горошка: она просидела полночи, надев очки, и выуживала горошины.

– Это что у твоей невестки за книга? – округлив от ужаса глаза, спрашивает у свекрови ее бедная родственница, приживалка. – Мелко как написано, глаза не испортит читать? Уж ты ей лампу-то в комнату получше поставь, с абажуром, образованные все в постелях читать привыкши.

Ритуал дарения подарков смущает меня безмерно. Деверя и золовки выстраиваются в ряд, и каждый держит, прижав к груди, дары. Робея, они протягивают мне подарки с бесконечными извинениями: «У нас, конечно, вкуса нет, что мы можем купить… И выбор в сельмаге, сама понимаешь! Что привезут – то и приходится брать!».

Они вручают мне тапочки, возраст еще позволяет дарить мне белые тапки – усыпанные бисером и украшенные капроновыми бантиками. Кто еще может надеть такую красоту, только городская принцесса!

У мужа есть непутевый младший брат Сережа, который за всю жизнь выучился только одному – играть на баяне, вальс «Амурские волны». Это обаятельный видный парень, модник и вертопрах. Восьмилетку он не закончил, в ПТУ не доучился, ни кола, ни двора, ни дома, ни работы, пришел из армии и подался в Питер. Мы его приютили на первых порах, но он не очень обременил, поскольку скоро съехал, женившись на профессорской дочке. У молодых родился сын. Прошло три года. За это время Сережа так и не устроился на работу, к домашним обязанностям испытывал отвращение, но модно одеваться не разлюбил, поэтому брак развалился. Профессорская дочка подала на алименты.

Не успели мы покачать головой, как пришла новость: Сережа переехал к другой женщине – «директору банка», как гордо сообщила свекровь.

– Интересно, где он ее подцепил? – спросила я как-то мужа. – Такие в трамваях не ездят.

– На улице, – ответил муж.

– Неужели? – удивилась я.

– Да, – подтвердил муж, в его голосе слышалась тайная гордость за брата. – Шел по улице, видит – тетка выгружает сумки из машины. Ну и…Ты что, Сережку нашего не знаешь? Он умеет подход к даме найти – чего да как…Не угодно ли подать, принести.

– И что теперь? Ждем свадьбу? – кисло усмехнулась я.

– Его дело, – уклончиво ответил муж.

Сережа переехал к новой даме сердца, и через год у них родился ребенок. Сережа по-прежнему не работал, валялся на диване, коллекционировал редкие записи джазовых концертов. Убирать разбросанные носки он отказывался наотрез, утверждая, что женской работой не занимается. Это и послужило последней каплей. Директор банка выставила лентяя за дверь. Вопрос алиментов даже не поднимался. Сережа заправил футболку в джинсы и вышел на улицу, где весна, солнышко и птички поют. Он зажмурился и беспечно улыбнулся. Надо было подыскивать новое жилье. Мне об этом сообщила свекровь.

– Мне так неудобно, – смущенно просила она меня по телефону. – Но если Сереженька зайдет, ты уж его покорми. Он сейчас без крыши над головой, и работы пока нет, где он, как он, что он кушает, я не знаю.

Она всхлипнула.

– О чем речь! – воскликнула я. – Неужели я ему тарелку супу не налью! Не чужие люди. Пусть заходит в любое время.

– Сердце мое изболелось за него, – продолжала свекровь сквозь слезы. – Двоих детишек нарожал и самому годков уж немало, а все как неприкаянный! Где он ночует? Поди на лавке в парке спит, ночи холодные, замерзнет… Хоть бы вернулся домой, у нас можно на лесопилку вон к Иван Яковлевичу устроиться…

– Не переживайте, – успокаивала я. – Пока комнату ищет, пусть у нас живет, места хватит…

Но Сережа ночевать к нам не просился, зато позвонил на следующий день.

– Слушай, у тебя утюг есть? Мне рубашку погладить, – сказал он.

– Конечно! – воскликнула я. – Дам тебе утюг, разумеется. Заодно и обедом накормлю. Заходи!

Но Сережа не зашел, не перезвонил, и вообще пропал. Прошла неделя.

Меня начала грызть совесть. «Еще свекровь подумает, что невестка – мегера, пожалела утюг для родственника, не оказала поддержку в трудной жизненной ситуации», – думала я бессонной ночью, ворочаясь с боку на бок. – «Надо будет позвонить ему, поинтересоваться, как дела».

Я позвонила на следующий день. Долго не подходили, потом ответил женский голос.

– Сергея позовите, пожалуйста, – попросила я, немного удивившись.

– А он в душе моется, – неприязненно ответила женщина.

И подозрительно добавила:

– А кто его спрашивает?

– Невестка, жена брата. По поводу утюга, – объяснила я.