Амурские звероловы (Год из жизни Богатыревых)

— В Отечественную войну ранило меня под Курском. Помнишь, тогда я писал вам из госпиталя? Много в том лазарете солдат наших с перебитыми руками да ногами лежало. Подолгу бедняги маялись, а как стали им доктора пантокрин давать, враз кости срастаться начали. Не раз я тогда думал: может, и мои панты на лекарство пошли. Выходит, не зря бил изюбров.

Вода в котле закипела. «Ну, начнем». — С этими словами Иван Тимофеевич взялся за лобовую кость, обернутую кожей, и медленно опустил рога в кипяток. Подержав их так несколько минут, вынул, дал им остыть и снова погрузил в котел. Повторялось это много раз. Несложная технология варки пантов требовала предельного внимания и большого опыта. Чуть недоглядел — и мягкие панты могут лопнуть, а значит, обесцениться. Этого никак не хотел допустить варщик.

Матвей засолил в бочке изюбрятину, сварил суп, поджарил печенку, а Иван Тимофеевич все «колдовал» над пантами. Вернулся Степан со своим помощником. Вынести полностью добычу в один прием они не смогли: в быке оказалось не менее двухсот килограммов. После обильного обеда охотники растянулись на траве.

— Ну что, Иван, мы завтра опять пойдем за мясом? — лениво обратился Степан к брату. — Да и шкуру бы приволочь надо.

— Валяйте, а я доваривать панты останусь, заодно и табор постерегу.

— Теперь на твоем солонце, Иван, в этом году делать нечего: хоть и закопал ты потрох, а зверь долго кровь чует.

Приятно припекало солнце. В бездонно-синем небе медленно плыли редкие облака. Дремотная истома сковала тело. «И чего это люди в город тянутся: сутолока, пыль, шум. А тут простору столько, зелень кругом, дышать сладко!» — размышлял Степан. Матвей встал и начал собираться на солонец. Степан следил за его движениями. «Съездим-ка и мы с Кондратом на оморочках в конец залива, покараулим, может, какой бычок и выйдет», — решил он.

— Кондрат! — окликнул он племянника, намереваясь посвятить его в свои планы. Но парень не ответил. Он уже похрапывал в палатке.

Степан поднялся и направился к старой липе, под которой были припрятаны две легкие оморочки, сделанные из тонких кедровых досок. Найдя их на месте, он забрался в палатку, подвалился к Кондрату и быстро заснул.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда две оморочки тихо отплыли от берега. Это охотники отправлялись караулить пантачей на заливе. Матвей ушел на свой солонец немного раньше. На таборе остался один Иван Тимофеевич. Он должен был основательно выспаться за ночь, чтобы к утру быть бодрым и полным сил. После ночной охоты, в случае удачи, зверобои могли привезти панты, и не одни. Ему тогда придется весь день их варить, и усталость может подвести.

Щучий залив вился между низкими дубовыми релками, вдаваясь на несколько километров в широколиственный лес долины Подхоренка. Вода в заливе имела коричневатый оттенок. Местами у берегов — мутная: по ночам здесь кормились олени, поедая нежный стрелолист и крахмалистые корневища кубышки.

У одной из отмелей, изрытой копытами изюбров, Кондрат решил остановиться и подождать своей удачи. Степан удалился в глубь залива. Заплыв на оморочке под густой куст прибрежной ивы, нависшей над водой, Кондрат попробовал прицелиться в то место, где должны кормиться изюбры. Обломав несколько мешавших ему веточек, он положил винтовку между ног и, усевшись поудобнее на куске кабаньей шкуры, приготовился к долгому ожиданию.

Зеркальная поверхность залива отражала неясные контуры прибрежного леса. Изредка на водной глади появлялись круги: это мелкая рыбешка хватала упавшую ночную бабочку. Послышался посвист птичьих крыльев, и парочка мандаринок опустилась на воду недалеко от Кондрата. Зоркие птицы заметили притаившегося охотника и замерли в напряженных позах. Затем они медленно поплыли к противоположному берегу и принялись искать корм на мелководье.

До восхода луны было еще далеко, когда нетерпеливый молодой охотник, не дождавшись изюбра, выплыл из своего укрытия и, беззвучно пошевеливая двухлопастным веслом, направился к руслу реки. Войдя в узкую извилистую проточку с высокими берегами, поросшими вейником и свидиной, он стал медленно спускаться вниз. Течение прижимало оморочку к берегу, и тогда Кондрат отталкивался веслом. На одном из поворотов протоки течение кружило над глубоким омутом, оморочка остановилась. Осматривая берег, охотник уловил движение крупного зверя в прибрежных зарослях. Взошедшая луна осветила мокрые от росы заросли вейника и прибрежные кусты. Предвкушая скорую добычу, Кондрат приготовился к выстрелу. Скорее бы выходил пантач на чистое место. Стрелять зверя, стоящего в зарослях, он не должен — таков неписаный закон амурских зверобоев. От долгого напряжения руки молодого охотника начали дрожать, а изюбр все не выходил из-за тенистого куста. Видно, он заметил оморочку.