"Анабасис"

"Представьте себе, каково будет состояние нашего войска, если так будет продолжаться. (27) Вы уже не будете иметь права сообща принимать решения по вопросу об объявлении войны или заключении мира по своему усмотрению, но первый попавшийся поведет войско по собственной воле, куда ему вздумается. И если к вам придут послы для заключения мира или по другому делу, то всякий желающий сможет убить их и тем самым не даст вам даже возможности выслушать посланных. (28) Затем, и те начальники, которых вы все избираете не будут иметь никакого авторитета, так как всякий, сам избравший себя стратегом и закричавший "бей, бей", сможет без суда убить как начальника, так и любого ни в чем неповинного человека из вашей среды, если только найдутся послушные ему люди, как это имело место сейчас. (29) Посмотрите, что наделали эти самозванные стратеги. Агораном Зеларх, если он действительно перед вами виноват, убежал и скрылся, не понеся наказания; если же на нем нет вины, то, значит, он бежал от войска, боясь невинно погибнуть без суда. (30) А побившие послов камнями достигли того, что вам теперь, единственным из всех эллинов, нельзя спокойно явиться в Керасунт, если вы придете туда без охраны. Что же касается до тех убитых, которых раньше сами убившие их люди предлагали нам похоронить, то после указанных событий уже не безопасно было бы подбирать тела, придя туда даже с жезлом посла⁽²²⁶⁾. Кто же захочет отправиться послом после того, как он сам убил послов? (31) Впрочем, мы просили керасунтцев похоронить убитых. Итак, если подобные поступки похвальны, то признайте это открыто, и тогда в ожидании повторений того же самого в будущем всякий выставит у себя охрану и постарается расположиться на укрепленных высотах. (32) Но если вы сочтете такие дела скорее делами диких зверей, а никак не людей, то постарайтесь прекратить их. Иначе, клянусь Зевсом, как нам с легким сердцем приносить жертвы богам, совершая безбожные дела? Как нам сражаться с врагами, когда мы убиваем друг друга? (33) Какой дружественный город примет нас, видя в нашей среде такое беззаконие? Кто осмелится подвозить нам продовольствие, если нас будут считать правонарушителями в подобных столь важных делах? И кто, наконец, при таких условиях будет хвалить нас, хотя бы мы сами и считали себя достойными громкой славы за свои подвиги? Ведь мы тоже, думается мне, сочли бы преступниками людей, совершающих подобные дела".

(34) Тогда все поднялись и заявили, что виновные должны понести наказание и в будущем никоим образом не будет дозволено поступать незаконно, а если кто-либо совершит такой поступок, то он будет предан смерти; стратеги должны привлечь виновных к ответственности; должен также состояться суд над всяким, совершившим со времени Кира какое-нибудь беззаконие; судьями же они поставили лохагов. (35) По настоянию Ксенофонта и согласно совету жрецов, решили совершить обряд очищения войска,⁽²²⁷⁾ что и было исполнено.

Глава VIII

(1) Решено было также потребовать отчет от стратегов за прошлое время. И когда они это сделали, то Филесию и Ксантиклу пришлось заплатить штраф в 20 мин за нехватку корабельных товаров, которые они охраняли, а Софенету – штраф в 10 мин за то, что в качестве выборного…⁽²²⁸⁾ он проявил небрежность.

А Ксенофонта некоторые солдаты обвинили в нанесении им побоев и, кроме того, в самоуправстве. (2) Ксенофонт приказал первому обвинителю сказать, где он был побит. Тот ответил: "Там, где мы погибали от холода и где было очень много снега". (3) Ксенофонт сказал: "В самом деле, если во время такого холода, о каком ты рассказываешь, -- когда хлеба не хватало и от вина не осталось даже винного запаха и мы изнемогали от множества трудов, а враги следовали за нами па пятам, -- если в такое время я был необуздан, то я согласен, значит я оказался даже более буйным, чем ослы, о которых говорят, будто дерзость их не уменьшается от усталости. (4) Все же скажи, за что ты был бит. Потому ли, что спросил у тебя что-нибудь и ты не давал, или я требовал чего-нибудь назад, […] или я буйствовал в пьяном виде?". (5) Так как он ничего из этого не подтвердил, то Ксенофонт спросил его, служил ли он гоплитом. "Нет", -- сказал он. "Может быть, пельтастом?". "Тоже нет, -- ответил он, -- товарищи поручили мне гнать мула, хотя я и родился свободным". (6) Тут Ксенофонт признал его и спросил: "Не ты ли вез больного?". "Клянусь Зевсом, да, -- отвечал он, -- ты ведь принудил меня к этому и даже сбросил вещи моих товарищей". (7) "Но сбрасывание вещей, -- сказал Ксенофонт, -- произошло, кажется, следующим образом. Я поручил везти эти вещи другим и приказал доставить их мне; получив их, я все возвратил тебе в целости, когда и ты доставил мне больного. Послушайте, как все произошло, -- сказал Ксенофонт, -- это стоит того.