Анабиоз

Алина обольстительно улыбнулась. Мы чокнулись и выпили. В кармане завибрировал телефон. Опять сообщение от оперов. Их СМС-активность начинала доставать. Деланно вздохнув, я поделился со своей новой «подругой»:

– Мама, наверное.

Я достал телефон, открыл сообщение. Текст был простой и лаконичный. «Колеса уже в пиве, осторожно!».

Теперь было понятно, почему молчаливый бармен вдруг живо заинтересовался моей судьбой. Он просто отвлекал лоха, пока клофелинщица подсыпала свою дрянь мне в пойло. Впрочем, я догадывался. Поэтому глоток пива сделал скромный.

– Точно, мама, – улыбнулся я Алине. – Волнуется. Боится, что я в какой-нибудь бар заверну.

Алина засмеялась:

– Не просто так боится, я посмотрю.

Надо отдать должное, клофелинщица была чертовски хороша. В другое время и в другом месте, да еще и без свидетелей в виде наблюдавших за каждым моим шагом и словом оперов, я бы с удовольствием переспал бы с этой брюнеткой.

При воспоминании о сексе я тут же вспомнил Женю. Ее глаза. Мысленно выругался.

Мысли в голове ворочались медленно и со скрипом.

– Алиночка… Мне это, в туалет сейчас сходить надо. Ты же никуда не уйдешь? – я кивнул на сумку. – С сумкой как-то неудобно в сортир тащиться.

– Конечно, я буду здесь, – томно улыбнулась Алина и облизала губы. Губы были ярко красными. Что надо губы.

Я сделал глоток пива, улыбнулся ей напоследок и поплелся в конец зала. За поворотом был узкий коридорчик: впереди дверной проем в подсобные служебные помещения «Эвереста», справа дверь в туалет. Я торкнулся. К счастью, открыто. Вошел, налетев на дверной косяк и больно ударившись плечом, и закрыл за собой. После чего сразу же выплюнул в раковину пиво, которое нес от самого столика.

Черт побери, я пьян вдрызг. Всего с одной кружки пива. Или с одной кружки пива плюс один глоток того же самого пива, но сдобренного гигантской порцией клофелина. Таблеток – или порошка, кто их знает? – Алина не пожалела, раз такой эффект появился после жалкого глотка.

В дверь торкнулись.

– Занято, – пробубнил я. Открыл кран и умылся, чтобы освежиться. Стало чуть получше, но мозг словно проваливался куда-то, а перед глазами периодически плыло. Я шагнул назад к двери и открыл ее.

А вот это неожиданно.

А вот это чертовски неожиданно!

Прямо передо мной стоял Потап. Рыжий Миша собственной персоной. Рядом с ним возвышался взлохмаченный упырь с глазами наркомана. Не веря своим глазам, я открыл рот, чтобы что-то сказать. Но Потап опередил меня.

– Ну привет, чушок.

А потом его рука резко дернулась. Краем глаза я успел заметить металлический кастет, закрывавший костяшки его кисти. Кастет врезался мне в челюсть. Пламенем вспыхнула боль. А потом в глазах все поплыло, и я провалился в темноту.

… – Чушок…

Какие-то вспышки и мутные силуэты, загорающие и тут же исчезающе на черном полотне.

– …Эй, ты!…

Что-то ударило меня в грудь, и в глазах взорвались красные пляшущие человечки. Навалилось удушье. Я услышал, как застонал, и сознание стремительно вернулось, чтобы спасать жизнь.

Я валялся на полу в квадратном помещении, заваленном коробками и металлическими бочонками с пивом. Руки крепко связаны за спиной. Повел головой и нащупал затылком стену. Хватая воздух, я инстинктивно сел и отполз, вжавшись в стену спиной.

Рыжий и наркоман возвышались надо мной. У Рыжего была в руках бейсбольная бита, которой он помахивал, с лютой ненавистью взирая на меня сверху-вниз.

– Оклемался?

Рыжий с силой врезал мне битой по груди. Я стремительно выдохнул и выгнулся вправо, чтобы смягчить удар. Кости затрещали. Болью взорвалась грудина, ребра и даже голова. Боль пылала, посылая лихорадочные нервные импульсы по всему телу. Пытаясь отдышаться, я хрипел и смотрел, как дергаются в агонии мои ноги.

Забавно. В такие моменты кажется, что ты существуешь не в теле, а где-то в другом месте. И, усевшись поудобнее, наблюдаешь за корчащимся от боли организмом так, словно смотришь кино.

Сквозь звон в ушах я расслышал словно далекий голос наркомана:

– Это точно он?

– Говорю тебе, б…, он. Я ж говорил, что нарисуется!

– Какой-то он хилый, – усомнился наркоман. – И вот этот задрот тебя раком нагнул?

Рыжий Потап оскорбился.

– Я ж те говорил, б… дь, что он неожиданно! Я говорил?

– Говорил, говорил, харэ орать, – наркоман повернулся ко мне. – Ну, б…? Че скажешь, перед тем как мы тебя опустим, б…?

– Фотка в кармане, – сказал я.

– Чего?

– Фотка в кармане. Внутренний карман джинсовки.

Наркоман переглянулся с Потапом. Дернул меня за джинсовку и выудил из кармана свернутую вчетверо листовку. Развернул. Посмотрел на фотографию Сергея. Потап разозлился:

– Опять он со своей фоткой! Чепушило, ты задрал!

Не обращая на него внимания, я спросил у наркомана:

– Ты его видел?

– Нет. Кто это? Че за нах?

В баре пропала музыка. Она смолкла разом, ее просто выключили. Рыжий навострил ухо, прислушиваясь к звукам за дверью. Он пытался понять, что происходит. Очевидно, просто так музыку здесь не вырубали никогда.

Зато я отлично знал, что случилось.