Анафем

За каналом стояла брошенная продуктовая тележка — её владелец благоразумно сбежал. Тележка с её цветными флажками служила укрытием для трёхколёсника. Один человек был за пультом управления: Ганелиал Крейд. Второй на пассажирской платформе: Юлассетар Крейд. Он держал ружьё. Юлассетар заорал, обращаясь к стрелку на грузотоне:

— Первый выстрел был нужен, чтобы ты замер. Второй — чтобы тебя обезоружить. Про третий объяснять будет некому. Руки! Руки!

Гытос поднял руки: одна из них была изуродована и в крови.

— Проваливай! — заорал Юл и поднёс ружьё к плечу.

Гытос ссыпался с грузотона, несколько раз перекатился по мостовой, вскочил и побежал.

— Эй, Раз, надо линять! — крикнул Юл. — Вы, в красных майках, не знаю, как к вам обращаться, если хотите, давайте с нами. Подозреваю, что вам не меньше нашего хочется отсюда убраться.

С площади через канал был перекинут мост. Гнель направил трёхколёсник туда. Кольцо красных футболок расступилось. Гнель, опасливо поглядывая на них, подъехал ко мне и затормозил. Я не очень-то мог двигаться. Юл наклонился, ухватил меня за ремень и втащил в трёхколёсник, как бесчувственного туриста на плот. Теперь в крохотной машинке стало совсем тесно. Гнель осторожно свернул в улицу. На нём были подключённые к жужуле наушники. Видимо, Самманн передавал ему указания, куда ехать.

Красные футболки рысью двинулись по бокам и сзади от нас. Видимо, они сочли разумным предложение Юла как можно скорее покинуть город. Как только стало ясно, куда мы едем, искводисты ускорили бег, вынуждая Гнеля прибавить газ. Скоро они уже неслись со спринтерской скоростью. Мы в несколько минут покрыли милю и оказались в районе складов и железнодорожных путей, менее оживлённом, чем центр Старого Махща. Здесь почти свободно могли продвигаться мобы и даже кузовили. Два как раз вынырнули из ниоткуда и чуть нас не переехали: машины Юла и Гнеля. Ими управляли Корд и Самманн.

Красных футболок (как мы узнали позже) было двадцать пять. Мы как-то запихнули их в два кузовиля и трёхколёсник. Я никогда не видел, чтобы люди сидели так тесно. Несколько человек ехали на крыше Юлова кузовиля, сцепившись локтями, чтобы не упасть.

Корд держалась молодцом, хотя явно не ожидала, что ей придётся везти таких пассажиров. По дороге она то и дело испуганно поглядывала на меня.

— Всё в порядке, — сказал я. — Это инаки; их, наверное, призвали. Не знаю, из какого матика. Очевидно, он специализируется на искводо, может, даже отпочковался от Звонкой долины…

За спиной искводист со смехом перевёл мои слова на орт. Грянул хохот.

Я смутился. Ужасно. До ощущения горячей грязи на макушке.

Они были именно что из Звонкой долины. Я хотел обернуться к ним, но что-то мешало. Ощупью я определил, что сидящие сзади долисты в три руки прижимают мне к щекам и затылку комья окровавленной марли. Порезы! Я совершенно про них забыл. Корд напугали не чужаки, набившиеся в её кузовиль, а мой вид.

Почти всё это время я испытывал не те чувства, какие следовало. В начале, когда на меня напали два гытоса, я испугался. Правильно испугался. Оттого и побежал. Затем я убедил себя, что как-нибудь вывернусь. Убегу по улицам или по каналу. Уговорю Ларо, докажу свою правоту. Полиция успеет вовремя. Как раз когда я потерял всякую надежду, появились долисты. Дальше всё было страшно увлекательно, почти пьяняще. Я пролетел этот отрезок времени на каком-то химическом кайфе: реакции тела на травмы и стресс. Минуту назад я преспокойно заключил Корд в объятия, почти не заметив, что пачкаю её кровью.

Однако через несколько минут в машине я распался. Все травмы начали посылать сигналы в мозг, как солдаты на перекличке. То полезное наркотическое вещество, которое железы вбросили в кровь, больше не действовало. Наступила ломка, как будто подо мною открыли люк. Я превратился в дрожащий, хнычущий, корчащийся от боли комок нервов.