Анафем

Через двадцать минут Самманн вывез нас левый берег реки; она текла с гор и впадала в Старо-Махшский рукав фьорда. Когда-то здесь была широкая песчаная полоса, потом её застроили чередой промышленных предприятий, которые теперь лежал и в развалинах. В одном её конце располагалась лодочная станция и лужайка для пикников с парой вонючих уборных. Мы подъехали к лужайке, распугав отдыхающих. Меня вынесли из кузовиля и уложили на стол для пикника, застелив его спальниками для мягкости, а сверху брезентом, чтобы не испачкать спальники тем, что из меня вытекало. Юл открыл аптечку; как всё у него, она была не купленная, а собранная из подручных материалов. В большой плотный полипак он насыпал порошка из полипластовой трубочки: соль и бактерицид, и залил их двумя галлонами водопроводной воды. Получился стерильный физиологический раствор. Юл сунул пакет под мышку и надавил, так что в меня ударила струя раствора. Выбрав рану, он полосовал её струёй, пока я не начинал орать, и ещё секунд тридцать потом. Гнель двигался вслед за Юлом. В руках у него было что-то сильно пахнущее; когда он принялся за мою рассечённую бровь, я понял, что это тюбик обычного клея, каким приклеивают к чашке отбитую ручку. Раны, которые нельзя было заклеить, он залеплял фибергласовой упаковочной лентой. В какой-то момент суура из Звонкой долины принялась тыкать в меня иголкой, за которой тянулась леска из Гнелевой коробки с рыболовными снастями. После того как рану заклеивали, залепляли или зашивали, кто-нибудь в красной футболке замазывал её вазелином и накрывал чем-то белым. Потом некий фраа, очевидно, массажист, промял меня всего руками, не сказав даже: «С твоего позволения». Он искал сломанные кости и внутренние кровоизлияния. Если моя селезёнка не порвалась раньше, она точно была порвана к тому времени, как долист переключился на печень. Его вердикт: лёгкое сотрясение мозга, три сломанных ребра, винтообразный перелом плечевой кости, два сломанных пальца и я, вероятно, некоторое время буду мочиться кровью.

К тому времени я успел устыдиться, что так позорно вёл себя в машине, поэтому старался не орать громче необходимого. Почему-то я думал о Лио. Он с первых дней в конценте боготворил Звонкую долину. Прочёл в библиотеке Эдхара все книжки, написанные долистами, а также людьми, утверждавшими, будто побывали в Долине или были побиты тамошними инаками. Лио бы умер со стыда, если бы узнал, что я не продемонстрировал этим людям полное безразличие к боли.

В нескольких шагах от меня происходили разговоры, в которых мне до смерти хотелось принять участие. Как только мне склеили голову, я смог её повернуть и увидел, что Самманн беседует с пожилым фраа из Звонкой долины, а одна из суур утешает Корд, начинавшую плакать при каждом взгляде на меня. Через какое-то время, когда постановили, что я буду жить и, значит, со мной есть смысл разговаривать, ко мне подошёл пе-эр долистов — фраа Оза. Латальщики ран, за исключением швеи, которая трудилась над длинным порезом на голени, забрали свои причиндалы и отошли в сторону. Юл сгрёб Корд в охапку и практически отнёс к реке, чтоб она выплакалась.

— Позавчера нас призвали, — сказал фраа Оза. Это его я увидел первым: он закрыл меня сферой и стоял на ней на одной ноге. Ему было, наверное, за пятьдесят. — Нам велели ехать в Тредегар. Мы сверились с глобусом и решили, что самый короткий путь — через Махщ.

От Звонкой долины до Махща миль сто, и кратчайший путь оттуда до Тредегара действительно лежит через океан, так что всё звучало вполне логично.

— Местные жители доставили нас в Махщ. Мы увидели то же, что и ты. Те из нас, кто говорит на флукском, пошли узнавать, как погрузиться на корабль. И тут к нам обратился твой магистр.

— Мой магистр?! — воскликнул я и только потом увидел на лице Озы чуть заметное ироническое выражение. Он наполовину шутил.

Но только наполовину.

— Сарк. Мы его хорошо знаем. Он приходит к нам в аперты излагать свои взгляды. — Оза пожал плечами и качнул в воздухе ладонями — жест, видимо, означал, что они стараются взвешивать учение Сарка непредвзято. — Так или иначе, он узнал нас на улице и сообщил, что за одиноким инаком гонится толпа. Мы сочли, что это коллизия.

Я не сразу понял, что он говорит, даже подумал, может, Оза перешёл на флукский. Потом вспомнил те начатки искводо, которые Лио годами пытался в меня вбить.