Анафем

— Ну, «плохой мусор» это, например, неформатированный документ из случайных букв. «Хороший мусор» — прекрасно отформатированный, грамотно написанный документ, содержащий сто правильных, проверяемых предложений и одно слегка неверное. Генерировать хороший мусор куда труднее. Сперва для этого нанимали людей. Они по большей части брали готовые документы и вносили ошибки: скажем, заменяли одно имя на другое. Но настоящий размах это дело приняло, лишь когда им заинтересовались военные.

— Ты хочешь сказать, как тактикой вброса дезинформации во вражеские сетки? — вставил Оза. — Я об этом знаю. Ты говоришь о программах искусственной бессмыслицы середины первого тысячелетия от РК.

— Верно! — ответил Самманн. — Для целей, о которых говорил Оза, были выстроены невероятно сложные и мощные генераторы искусственной бессмыслицы. Никто и глазом не успел моргнуть, как праксис просочился в коммерческий сектор и распространился по жизнестойким экосистемам бесхозных ботнетов. Не важно. Суть в том, что наступили своего рода Тёмные века авосети, продолжавшиеся, пока мои предшественники-ита не нашли методы борьбы с этим явлением.

— Итак, в жизнестойких экосистемах бесхозных ботнетов по-прежнему действуют генераторы искусственной бессмыслицы? — спросил Арсибальт завороженным тоном.

— К началу второго тысячелетия ЖЭББ эволюционировали в нечто совсем иное, — пренебрежительно бросил Самманн.

— Во что? — спросил Джезри.

— Никто точно не знает, — ответил Самманн. — Мы можем лишь строить догадки, исходя из того, что происходит, когда они находят способ физически себя проявить, а это, по счастью, случается не очень часто. Однако мы отклонились от темы. Искусственная бессмыслица по-прежнему существует. Ита, выведшие авосеть из Тёмных веков, могли победить это явление только путём ассимиляции. Суть, если опустить подробности, в том, что на каждый законный документ, движущийся по авосети, приходятся сотни или тысячи искажённых версий, которые мы называем богонами.

— Можно быть уверенным в надёжности обороны, лишь если подвергаешься непрестанным атакам, — сказал Оза. Любой идиот понял бы, что он цитирует старый долистский афоризм.

— Да, — сказал Самманн, — и система работает настолько хорошо, что большую часть времени пользователи авосети даже не знают о проблемах. Примерно как вы не знаете о миллионах бактерий и вирусов, круглые сутки безуспешно атакующих ваш организм. Однако последние события и нагрузка, связанная с Рассредоточением, видимо, вызвали низкоуровневый сбой, о котором я говорил.

— И практическом смысле для нас отсюда следует, что?.. — спросил Лио.

— Наши наземные ячейки не могут отличить законные сообщения от богонов. А сообщения на наших экранах тоже могут быть богонами.

— И всё потому, что в каком-то синапе изменены несколько битов, — сказал Джезри.

— Все несколько сложнее, чем получается по твоим словам, — возразил Самманн.

— Но Джезри ведёт к тому, — сказал я, — что некоторое количество логических элементов или ячеек памяти находится в неправильном, или, по крайней мере, неоднозначном состоянии, и это в конечном счёте приводит к неоднозначности получаемых нами сообщений.

— Наверное, можно сформулировать и так, — ответил Самманн. Я не мог видеть, но точно знал, что сейчас он пожимает плечами. — Главное, скоро всё выправится и мы начнём получать нормальные сообщения.

— Нет, — сказал фраа Грато.

— Почему? — спросил Лио.

— Смотрите. — Фраа Грато указал рукой. Мы повернулись в ту сторону и увидели, что фраа Джад методично долбит отвёрткой по металлической коробочке — нашей единственной связи с Арбом. Когда от коробочки отваливался кусок, фраа Джад ловил его скелекистью, чтобы он не вылетел из-под холодного чёрного зеркала и не создал радарного эха.

Покончив с коробочкой, он подплыл к нам и подключился. Лио был спокоен и ждал, что скажет Джад.

Тот сказал:

— Утечка толкает к выбору, что всякий раз оказывается не на пользу.

Отлично. Значит, мы, фигурально выражаясь, заперты в комнате с невменяемым чародеем. Ситуация несколько прояснилась. Мы какое-то время молчали, понимая, что бессмысленно требовать объяснений. По экрану Джезри я видел, что он смотрит на меня, и угадал его мысль: «Теперь мы знаем, как поступают инкантеры: вот так».

Тишину нарушил Самманн.

— Очень странно, — произнёс он неожиданно проникновенным голосом, — но я всё собирался с духом сам это сделать.

— Что? Сломать передатчик? — спросил Лио.

— Да. Несколько часов назад мне приснилось, что я его сломал. Мне сразу полегчало. Я был очень удивлён, когда проснулся и увидел, что он цел.

— А почему ты хотел его сломать? — спросил Арсибальт.

— Я изучал его привычки. На каждом витке он оказывается на линии видимости с наземной станцией и устанавливает с ней связь. Затем опорожняет буфер — очищает очередь.

Дальше Самманн разъяснил итовские термины на орте. Очередь — всё равно что стопка листьев с написанными сообщениями, которые при первой возможности передаются на Арб. Элементы пересылаются последовательно, как люди в магазине обслуживаются в порядке очереди.