Анафем

– Потому и элигер так прошёл. Некоторые фиды, про которых все думали, что они пойдут к эдхарианцам, выбрали другие ордена.

– Я заметил. А почему? В чём логика?

– Я не уверена, что тут есть логика. До аперта все фиды точно знали, чего хотят. Потом всё случилось разом. Инквизиторы. Твоя епитимья. Закрытие звёздокруга. Призвание фраа Пафлагона. Наших это встряхнуло. Многие задумались.

– О чём?

– Например, стоит ли идти к эдхарианцам.

– Потому что они не в фаворе?

– Они всегда не в фаворе. Но, увидев, что произошло с тобой, ребята поняли, что неразумно отворачиваться от этой стороны концента.

– Кажется, до меня начало доходить, – сказал я. – То есть, например, Арсибальт, пойдя к реформированным старофаанитам, которые и не мечтали его заполучить…

– Может приобрести большой вес прямо сейчас.

– Я заметил, что за ужином он клал главное блюдо.

(Обычно эта честь предоставлялась старшим фраа.)

– Он может стать пе-эром. Или иерархом. Может быть, даже примасом. И бороться с тем идиотизмом, что творится тут в последнее время.

– Так что те, кто всё-таки пошёл к эдхарианцам…

– Лучшие из лучших.

– Как Джезри.

– Совершенно точно.

– Мы заслоним вас, эдхарианцев, защитим на политическом фронте, чтобы вы могли заниматься своим делом, – сказал я.

– Всё точно, но кто «вы» и кто «мы»?

– Очевидно, что завтра ты пойдёшь к эдхарианцам, а я – в Новый круг.

– Этого все ждут. Но будет наоборот, Раз.

– Ты держала для меня место у эдхарианцев?

– Ты мог бы выразиться и поделикатнее.

– Неужели я так сильно нужен эдхарианцам?

– Нет.

– Что?!

– Если бы они устроили тайное голосование, ты мог бы и не победить. Прости, Раз, но я должна быть честной. Очень многие сууры хотят, чтобы я пошла к ним.

– А почему нам не пойти к ним вместе?

– Это невозможно. Я не знаю подробностей, но Корландин с Халигастремом о чём-то договорились. Решение принято.

– Если я эдхарианцам не нужен, так что вообще обсуждать? – спросил я. – Ты видела, какой бочонок выставил мне Новый круг? Они давно меня к себе заманивают. Почему бы мне не пойти к ним, а тебе – в любящие объятия суур эдхарианского капитула?

– Потому что Ороло хочет другого. Он сказал, что ты нужен ему в команде.

Я чуть не расплакался.

– Вот что, – сказал я после долгого молчания. – Ороло знает не всё.

– О чём ты?

Я огляделся. Клуатр показался мне слишком маленьким и тихим.

– Давай пройдёмся, – предложил я.

Снова я заговорил только на другом берегу реки, когда мы шли в лунной тени под стеной. Тут-то я и рассказал, что делал во время воко.

Тулия долго молчала.

– Отлично! – сказала она наконец. – Это всё решает.

– Что всё?

– Тебе надо идти к эдхарианцам.

– Тулия, во-первых, никто не знает, кроме тебя и Лио. Во-вторых, я, скорее всего, не смогу забрать табулу. В-третьих, на ней, вероятно, не будет ничего полезного.

– Частности, – фыркнула Тулия. – Ты вообще меня не понял. Твой поступок доказывает, что Ороло прав. Твоё место – в его команде!

– А твоё, Тулия? Где твоё место?

Она не ответила, и мне пришлось повторить вопрос.

– То, что случилось в Десятую ночь, случилось. Все мы приняли решения, каждый – своё. Возможно, потом мы о них пожалеем.

– В какой мере это моя вина?

– А кого это волнует?

– Меня. Я жалею, что не мог выйти из штрафной кельи и всех вас остановить.

– Мне не нравится то, что ты говоришь. Как будто все повзрослели, пока ты там сидел. Кроме тебя.

Я остановился и часто задышал. Тулия прошла ещё несколько шагов, потом вернулась ко мне.

– «В какой мере это моя вина?» – передразнила она. – Да не всё ли равно? Дело сделано.

– Мне не всё равно. Я переживаю, потому что от этого зависит мнение большинства эдхарианцев.

– Брось переживать! – сказала она. – Или хотя бы помолчи.

– Ладно, извини. Просто мне казалось, что ты – тот человек, которому можно рассказать о своих чувствах.

– Ты думаешь, я хочу быть таким человеком до конца жизни? Для всего концента?

– Вижу, что нет.

– Вот и отлично. Поговорили и хватит. Иди к Халигастрему. Я пойду к Корландину. Скажем им, что вступаем в их ордена.

– Хорошо. – Я с деланым безразличием пожал плечами и пошёл к мосту. Тулия меня догнала. Я молчал, думая о том, что вступаю в орден, где многие не желают меня видеть и будут винить за то, что я занял место Тулии.

Мне хотелось злиться на неё за то, как резко она со мной обошлась. Впрочем, рад сообщить, что к тому времени, как мы миновали мост, голос обиды умолк – пусть не навсегда, но я уже знал, что не должен обращать на него внимания. Мне безумно страшно было вступать в эдхарианский орден при нынешних обстоятельствах. Однако я чувствовал, что правильно – сжать зубы и действовать, не цепляясь в поисках моральной поддержки за Тулию или за кого-то ещё. Как с теорической задачкой, когда понимаешь, что на верном пути, а всё остальное – частности. Отблеск красоты, о которой говорил Ороло, лежал передо мною, как путеводная лунная дорожка.