Анафема

— Кто же говорит, что это будет трудно? Материал мы соберем, отменный компромат будет, голову даю на отсечение. Меня пугает, что с ним может случиться потом.

— Ну… Передадут муфтию какому-нибудь самому главному. Пусть он и разбирается со своими.

— Нет, Савва, не все так просто. А представь, что компромат случайно, — Чернышов произнес это слово подчеркнуто нейтрально, — попадет на телевидение, в прессу?

— Раздуют скандал. Чай, не в первый раз. Через три дня все страна будет каждого муллу педофилом считать.

— Скандалом все это может и не ограничится. Особенно если приурочить материалы к годовщине, скажем, захвата заложников на Дубровке. Что тогда будет?

Савва мрачно улыбнулся:

— Чеченам в Москве не поздоровится!

— Точно сказано. И боюсь, не только чеченам, вообще всем мусульманам. Начнется травля. Причем, как с экрана, так и на улицах. И потом уже, со скорбными лицами, выполняя чаяния собственного народа, государство и церковь вынуждены будут объявить… Как наш комитет в прессе называют?

Чернышов кивнул на стенд с газетными вырезками. Заголовки кричали наперебой: «Новый успех Анафемы!», «Анафема и секты: война на уничтожение», «Анафема: гроза преступности или оружие самозащиты православия?»

Савва поежился и решил, что лучше будет промолчать. Поскольку говорить было нечего.

— Ладно, мне пора! — он посмотрел на часы, подумал, что Аурика уже, наверное, ждет. Не стоит ее обижать.

— Отчет написал? — спросил Артем.

— Почти, — честно признался Савва. — Ну не умею я!

— Писать не умеешь?

— Нет! Писать умею. Отчеты писать — не умею. Может, ты попробуешь… А?

— С какой стати? Я и по сатанистам за тебя писал, и по Обращенным. Сколько можно, Сав?! Пора и самому.

— В следующий раз, лады? Чернышов смерил его взглядом.

— Опаздываешь?

— Да.

— Куда? К Аурике?

— Так точно, товарищ майор!

— Ладно, иди уж.

Корняков отвесил с порога шутовской поклон и выскочил в коридор.

Артем улыбнулся. Он немного завидовал Савве: легко живет, не задается глупыми вопросами, спокойно спит по ночам. Правда, теперь и ему есть за кого отвечать.

Впрочем, не знаешь, что лучше. Жить, ни о ком не заботясь, умереть бобылем, чтобы никто не пришел поплакать на твоей могиле. Или завести кучу друзей, близких ичувствовать себя в ответе за каждого, защищая и оберегая их по мере своих скромных сил. И умирая, не стыдиться прожитых лет.

«Нет, хватит размышлять о смысле жизни, — подумал Чернышов. — Собирайся-ка, брат, домой. Наташа, наверное, заждалась».

5. 2008 год. Лето. Дилеры

— Вот он, родимый, — почти весело сказал Савва и опустил бинокль.

Дремавший на пассажирском сиденье Даниил открыл глаза и покосился на Корнякова.

— Надо же! Торопится-то как! — продолжал Корняков, закрывая линзы пластиковыми крышечками. Свой чеченский трофей — американский командирский бинокль — Корняков берег пуще собственных глаз. Полезная вещь. Причем не только в кавказских горах, но и, как выясняется, в московских переулках.

Даниил потянулся, приподнялся на сиденье.

— Где?

— Сейчас из ворот выйдет. За мелким дилером, работающим охранником в школе, они следили уже полторы недели. Поначалу ничего не вызывало подозрений. Руслан Гафауров, частный охранник с лицензией, по месту работы характеризовался положительно. Может, либеральничал слегка со старшеклассниками — позволял выбегать на улицу на переменах и сквозь пальцы смотрел на курение и потребление пива. Что поделаешь — поколение «некст» выбрало «Клинское», и не простому охраннику тягаться с телевидением, рекламирующим алкогольные напитки. Ну, угощал сигаретами пацанов, так это Г когда как: бывает, что он их, а в другой раз — наоборот — они его. С родителями и учителями Гафауров неизменно вежлив, нетрезвым на рабочем месте его никто никогда не видел. Одет всегда аккуратно, форма вычищена, ботинки сверкают.

Все бы хорошо, только вот в прошлом месяце одиннадцатиклассник из этой школы повесился в собственной комнате. Парень учился лучше всех в классе, уверенно шел на медаль. Спортсмен и все такое, а вот, поди ж ты, решил свести счеты с жизнью. В школе его любили. Учителя и одноклассники пребывали в шоке: и чего не жилось парню? Участковый, первым оказавшийся на месте происшествия, обнаружил родителей в трансе, а на столе — придавленную плеером записку, из которой явственно следовало, что в последние полгода парень плотно подсел сначала на травку, а вскорости и на кокаин. Снабжал парня, как следовало из посмертного письма, а вместе с ним и половину школы, охранник Гафауров. Поначалу, как водится, давал попробовать, иногда в долг, но пришло время, и он жестко потребовал долг вернуть. Выпускник украл из дома крупную сумму, отдал деньги, но то ли совесть замучила, то ли испугался разговора с родителями и неизбежной огласки в школе. Короче, утром его нашли висящим под люстрой уже холодным.