Анафема: хроника государственного переворота

Узнаем, что еще вечером сбежал наш сосед из комнаты 13-43, гордо именовавший себя начальником штаба Союза Офицеров. Удирая, нервный худой майор в кургузом кожаном пиджаке не постеснялся наших ребят — постовых и своих остающихся товарищей. Он сказал им, что «шкурой чувствует, когда всерьез нужно уносить ноги». В эту ночь сбежал не он один. Чуть позже все сдают оружие и складируют его в ящики. Сообщают, что в подсумке Макашова вместо записанных 4-х всего 3 магазина. Макашов объяснил, что поводом для недоразумения послужила неправильная запись, но я по инерции сослался на журнал выдачи оружия, не сразу разобравшись в ситуации. Генерала покоробило, что его слова оказалось недостаточно, но, не вступая в дискуссию, он через несколько часов принес мне другой магазин.

Вокруг Макашова начинают появляться постоянные офицеры, с которыми у меня завязываются дружеские отношения. Его штаб составляют приятные и цельные люди: Крестоносец — стройный юноша с красивым лицом и Крестом Приднестровья за мужество, Слава-комбат — комбат в летних слаксах и легкой рубашке, Саша-морпех — моряк с военной базы в Таллине и другие. Ребята иллюзий не питают и стремятся поскорее обзавестись оружием, просят меня передать им хотя бы три автомата.

Выведя 3 октября из «Останкино» чудом вернувшегося с того света Севера, меня и других вооруженных, один из них 4-го октября произвел глубокое впечатление на штурмующих парламент десантников и одного безусого капитана. Последний во время штурма Дома Советов в 12 часов дня вел с ним и Макашовым безуспешные переговоры и потом публично признавал высокие моральные и боевые качества офицера.

Василий из окружения Ельцина получил важную информацию. В частности, стало известно, что к штурму уже два дня как все готово, но никто не соглашается быть командиром. Добровольно вызвался покомандовать штурмующими лишь Пашка-Убивец, да его буйный заместитель — связист. Но эмвэдэшники отвергли Грачева, сказав, что у того есть свое министерство, вот пусть и штурмует силами министерства обороны. Потуги же Наполеончика-связиста даже они всерьез не воспринимали. По линии военной разведки просочились неправдоподобные данные об отработке варианта сценария с диверсией на атомной станции в Подмосковье и Прибалтике, чтобы «экологией» обосновать экстренный ввод войск по мандату ООН, усиленных подразделениями 6-й бригады НАТО под началом полковника Джейка Кенти. На основании решения съезда издан приказ министерства обороны (МО) о формировании Первого Московского Отдельного Добровольческого Полка Особого Назначения. Отныне не только мы считаемся офицерами, временно проходящими службу в аппарате секретариата МО, но и две тысячи добровольцев — призванными из запаса офицерами и военнослужащими этого полка. Ельцин на действия парламента ответил указом об увольнении из рядов вооруженных сил офицеров, поддержавших парламент. Такая же кара была предусмотрена для непокорных чиновников.

Перед обедом вокруг Дома Советов проходит крестный ход. Как сообщили 4-го октября, на пятой минуте атаки группу женщин из того крестного хода, выходивших в дождь и холод молиться за нас, расстреляли в упор из БТРов котеневцы-«бейтаровцы».

Днем в 16.00 перед парадным подъездом выстраивается ополченский полк. В полку, как, впрочем, и во всем нашем живом окружении, в основном, гражданские лица разных политических взглядов. Люди прямо говорят, что не отличаются горячей любовью к депутатам, Хасбулатову или Руцкому. Их объединяет одно: нежелание становиться безропотными холуями очередного Генсека. На устах у многих одно: «Больше у нас никогда не будет такой законной возможности скинуть эту заморскую банду!»

{Фотография. 25 сентября 1993 года. Москва. Крестный ход }

По приказу Ачалова перед началом церемонии нам приходится расчищать площадку для Руцкого от многочисленных телеоператоров и журналистов.

Количество журналистов и телевизионщиков просто поражает, как поражает и их бесцеремонность. Если западные журналисты честно выполнили свой профессиональный долг, то в отношении многих десятков российских остается один вопрос: в чем именно заключался их профессиональный долг — в правдивом освещении событий или в сборе информации для спецслужб Ельцина? Ведь даже когда появились возможности предать гласности их информацию, в печать и в эфир не попало практически ничего из тех съемок и интервью, а вот на допросах защитников парламента у следственной группы они почему-то оказались даже в избытке.