Анахрон

— Это отморозки, да? — горячечно зашептала Наталья. — С кем ты связался? Они же тебя убьют… Может, тебе бежать? Бог с ней, с квартирой…

— Наталья, поверь: это очень приличные люди, — стараясь говорить как можно убедительнее, сказал Сигизмунд.

Из гостиной вышла Лантхильда. Выпятив живот, произнесла важно:

— Сигисмундс! Аттила зват — кусат конес!

— Какой конец кусать? — пробормотал Сигизмунд.

— Еда… фодинс… еда итан! Надо. Нуу…

* * *

Когда за Натальей захлопнулась дверь, Виктория высказалась прямо:

— Ну и говнюк же ты, Морж! И как она только решилась замуж за тебя выйти?

— А я ее обманул, — беспечно сказал Сигизмунд. — Я тогда хорошим прикидывался. — И быстро перевел разговор на другую тему: — Слушай, а что он кровью–то вымазался?

— Понравиться ей хотел. Показать, какой он крутой.

— Понравиться? Зачем? — поразился Сигизмунд. Ему как–то и в голову не приходило, что кто–нибудь захочет понравиться Наталье.

Вика фыркнула.

— Старый ты становишься. Для чего мужчина женщине понравиться хочет?

Глава девятнадцатая

Лето начиналось полувяло. Чтобы горожане не избаловались, Питер порадовал их в июне неделькой ноябрьских холодов.

Сигизмунд затеял мороку с перерегистрацией «Морены». Естественно, дело затянулось. Все ушли в отпуска, везде намекали, что надо бы дать на лапу. Давать было нечего.

Виктория все больше времени проводила у своих друзей «из соседней подворотни». Как–то Сигизмунд спросил ее, о чем они там так подолгу разговаривают.

— О готском языке, — ответила Вика.

— Что, они тоже?

Вика засмеялась. Пояснила: оттяг у людей такой.

— Неужто другого оттяга себе не нашли?

— Что, водку жрать или дебильные передачки по ящику глазеть?

Сигизмунд пожал плечами.

— Нет, просто выбор необычный. Почему именно готский?

— По двум причинам. Это они так объясняют. Во–первых, трудный. Во–вторых, бесполезный.

— Слушай, Вика. А что в этом готском такого, что можно неделями обсуждать? Я понимаю еще, часок–другой… Но НЕДЕЛЯМИ! Сколько ты там уже торчишь?

— Не знаю… Давно. Просто интересно. Они из–за одного диграфа ругались наверное месяц.

— Что такое диграф?

— Когда двумя буквами пишут один звук. Самое жуткое — я–то точно знаю, как этот диграф читается, а сказать не могу! — И вдруг доверительно пожаловалась: — Я так измучилась… Им ведь действительно интересно. А я их даже ни одному ругательству научить не могу. Сейчас начала уже чуть ли не под видом сказок им все это рассказывать: мол, «я так вижу»… А сама валамировы байки пересказываю. Они, по–моему, уже роман про своих готов пишут.

Сигизмунд насторожился.

— Ты, Виктория, аккуратней.

— Господи, Морж! Ты соображай, в каком мире мы живем! ЗДЕСЬ ВСЕМ НА ВСЕ НАСРАТЬ! — И почти плача добавила: — Вот встретила людей, которым не насрать!..

— Да я насчет Анахрона, — угрюмо пояснил Сигизмунд.

— Да чтоб он подавился, этот Анахрон! Чтоб он собственные кишки сожрал!

* * *

Из вандалов явно и тяжело страдал по дому Вавила. Мало того, что от своего народа оторван, так еще и из родни никого здесь не имел. Валамировичи хоть вместе, а Вавила — сам по себе.

Аська Сигизмунду жаловалась:

— Слушай, Морж, мне даже страшно, Вавилыч ведь места себе не находит. Я уж: «Вавилушка то, Вавилушка се», варенье для него переварила — нашла у себя окаменевшее с позапрошлого года, одного сахара туда вбухала — смерть! А он лыбится, но чувствую: труба. С игровиками связался, представляешь? Учит их викингами быть.

— Кем?

— Ну, викингами. Вавилыч ведь тоже не дурак, конспирацию понимает. Я ему все объяснила. И что такое конспирация, и что такое викинги. Набрал ватагу из сопляков, они мечи из лыж делают, представляешь? Улет! И Вавилычу тоже сделали. Из лыжи! Когда принесли, надо было рожу вавилину видеть. Морж, ты бы ему меч отдал, а? На хрена тебе вавилин меч?

— Для конспирации.

— Собирается в Каннельярви капище Вотана возводить. Дидис уже идола выстругал. Слушай, сколько народу, оказывается, на самом деле в Вотана верит! И на таком серьезе, я улетаю… Я одного не пойму, Морж: почему русские мальчики и девочки в Вотана верят? Хоть бы в Ярилу какого верили, а то… Кстати, помнишь того режа, ну, нового? Который с колесами тележными? Помнишь, ты ему смету распечатывал? Мы с ним точно в Иван–Город едем. Там Купала будет. Ночь Купалова, на зависть Нарве. Это нарочно, чтоб в Нарве все от зависти утопились. Вавилыч тоже едет. Поехали с нами, а?

— Не знаю, — задумчиво произнес Сигизмунд.

Вамба тоже тосковал. Недавно заработал денег на резьбе по дереву и положил десять тысяч под фотографию Аспида. Упрашивал, видать, чтоб вернул их домой.

— Да, Морж, хреновато. С Вавилычем по улицам хожу, а он к лошадям пристает. Увидит в парке и начинает с ней по–своему разговаривать. По морде треплет, гладит. Кормит. Я его в зоопарк водила. Обезьян показывала. Нас оттуда с милицией выгнали, потому что Вавилыч по клетке с наружной стороны забрался не хуже любой обезьяны… Это он, Морж, передо мной выпендривался. Мы оттуда в музей восковых фигур пошли. Что, зря мы в парке гуляли, верно? Погоди, у меня и фотография есть…