Анаксагор

То обстоятельство, что в ходе изложения своей теории материи Анаксагор не счел нужным что-либо сказать о Разуме, лишний раз подтверждает мнение, высказывавшееся многими исследователями, что он не рассматривал Разум в качестве одного из материальных ингредиентов вселенной. Эпитеты «легчайший» («тончайший») и «чистейший», которыми характеризуется Разум в двенадцатом фрагменте, следует понимать не буквально, а скорее в метафорическом смысле. Они отнюдь не означают, что Разум был помещен философом в ряд вещей, обладающих различными степенями тяжести и чистоты. Наоборот, в соответствии с архаичной логикой досократиков эти характеристики имели своей целью противопоставить Разум всему вещественному, что подчинено закону универсальной смеси. Разум относится к особого рода бытию, существенно отличному от чувственно воспринимаемых предметов, — вероятно, это хотел сказать Анаксагор, называя его тончайшим и чистейшим из всех вещей.

С другой стороны, мы не можем согласиться с теми учеными, которые усматривают в Разуме Анаксагора исторически первую попытку ввести в философию понятие духовного начала, божественного, творческого сознания. Эта точка зрения, восходящая к раннехристианским интерпретациям учения Анаксагора, основана на явном анахронизме. В эпоху досократиков греческое мышление еще не знало таких понятий, как дух (в смысле принципиальной противоположности материи), сознание или воля. Но если это так, то естественно возникает вопрос: почему Анаксагор выбрал для этого, по-видимому, важнейшего понятия своей космогонической концепции именно такое наименование? Следует, однако, учесть, что русское слово «разум» («ум») — так же как английское Mind или немецкое Geist — может служить лишь весьма приближенным эквивалентом греческого термина пойм, о значении которого в эпоху ранней античности у нас еще пойдет речь несколько ниже. Бесспорно, что какие-то аспекты сознательной деятельности присущи Разуму Анаксагора — об этом свидетельствует, в частности, та фраза, в которой говорится, что «и соединявшееся, и отделявшееся, и разделявшееся — все это знал (может быть, „определил“? — И. Р.) Разум» (фр. 12).

Не следует ли на основании всего сказанного заключить, что Разум Анаксагора был нерасчлененным, синкретичным понятием, в котором аспекты материальности, вещественности были слиты с еще не обособившимися аспектами духовности, сознательности? Момент первобытного синкретизма здесь, конечно, наличествует, однако сводить дело только к нему нам представляется неправильным. Чтобы прийти к более или менее окончательному решению этого трудного вопроса, важно учесть основные смысловые оттенки, которые были присущи термину «нус» в эпоху Анаксагора.

Современный немецкий исследователь К. Фритц детально рассмотрел этот вопрос в серии статей, посвященных эволюции значений глагола noein и производного от него существительного nous в поэмах Гомера, в сочинениях философов-досократиков (за исключением Анаксагора), у Анаксагора (см. 46). Результаты его рассмотрения могут быть вкратце резюмированы следующим образом.

В своем первоначальном значении глагол noein имел какую-то связь с представлением об обонянии и был близок русским глаголам «обнюхивать» или «чуять». Но уже в греческом эпосе это исходное значение претерпело существенную эволюцию, причем слова noein и nous стали служить для обозначения способности уяснять (схватывать, оценивать) данную конкретную ситуацию и предвидеть следствия, которые могут из нее проистечь. У Гомера эта способность еще целиком находится на уровне интуиции.

Интересно, однако, что и у ранних досократиков — Ксенофана, Гераклита, Парменида — глагол noein и существительное nous сохраняют тот же оттенок интуитивного постижения и предвидения (правда, у Парменида появляется еще другое производное от того же корня — noema, которое по-русски нельзя передать иначе, как «мысль»). По мнению Фритца, именно этот оттенок побудил Анаксагора обозначить основную движущую силу процесса космообразования антропоморфным термином nous (Разум). Вызывая круговращение первичной смеси, Разум как бы предвидит те последствия, которые из этого круговращения проистекут. Эти последствия — постепенное «устроение» (diakosmein) космоса, повышение степени его упорядоченности и организованности, ибо, «как должно быть в будущем, и как было то, чего теперь нет, и как есть — все устроил Разум, а также то вращение, которое теперь совершают звезды, Солнце и Луна, а также отделившиеся воздух и эфир» (фр. 12).