Аналитик смертей.

– На лом, с чего это? Ладно, я накупила еды, денег в прачке дали, сейчас будем обедать.

Он закидал радиатор картоном, которого было в изобилии в недострое. Они с Лизой натаскали и до них было уже много, кто-то тоже ночевал здесь или устраивал сборище местных гопников и наркоманов. Но странно, пока они тут жили никто здесь ни разу не появился. Может Лизон в прачке сказала, что дом занят, может просто не было желающих жить на отшибе, но не было никого. Они пообедали. У Лизон было одно шикарнейшее качество, она могла из ничего сделать обед. Она умудрялась вкусно приготовить и красиво подать даже доширак. В «дошик», как они его называли, она добавляла майонез, зеленуху и вкусные приправки. Иногда добавляла итальянские вяленые помидорки и получался почти борщ, которого он не ел уже очень долго. Варить борщ на газовой плитке было очень накладно, да и хранить его было негде, но он мечтал, что, когда они будут жить в квартире, она сварит самый вкусный борщ на свете, самый долгожданный борщ. После обеда он решил посмотреть, что в этом свертке, который был хорошо перемотан и заклеен скотчем. Он спустился, раскидал картон, начал разворачивать многослойный сверток. Нижний сверток, который был замотан скотчем, ножницами из ящика разрезал снизу доверху. В пакете была соль, обыкновенная бытовая соль. Он растерялся, но услышал голос Лизон, она наклонилась и внимательно изучала содержимое:

– Это не соль, это гексоген, ты где это взял?

– Ты откуда знаешь, что это? Так подкралась незаметно, я даже испугался твоего голоса.

– На улице чего только не увидишь, где ты это нашел?

– У Парамоновых в каморке садовника. Нужно сегодня же повесить батарею на место, чтобы не спугнуть Бадаевых. Лизон, неси соль, завернем в эту бумагу, тут много слоев, скотч у меня есть. С Петрухой отвезем и повесим назад. Расколотые секции нужно замазать, неси остатки шпаклевки, помнишь мы дыры в стенах замазывали? Батарея будет висеть шпаклеванной стороной к стенке, как и висела, и никто ничего не увидит.

Они аккуратно вытащили гексоген, переложили его в пакет и в пустой ящик из-под инструментов. Сделали сверток с солью, все аккуратно сложили, замазали, закрыли. Гексоген в ящике спрятали здесь-же, накрыв грязным картоном. Инструменты собрали и отнесли наверх. Через час приехал Петруха и они поехали ставить все на место. Узбек все покосил и теперь срезал лишние ветки. Он помог повесить радиатор на место, Борис показал ему замазанные места и сказал, что теперь течи не будет, все нормально. Узбек махнул головой, наверное, еще обижался.

– Сколько ты работаешь у Виктора? При тебе никто не ремонтировал отопление, не менял радиаторы?

– Работаю с среднего апреля. У меня подсобка всегда холодный, зима не работаю.

Борис попрощался и уехал. Бадаевы заранее спрятали гексоген в радиаторе и пронесли в каморку, или уже в каморке все спрятали в радиаторе? В курсе ли происходящего Марина и знает ли об их намерениях или она просто стала заложником обстоятельств? С каждым часом все больше вопросов, нужно срочно искать ответы, времени остаётся все меньше и меньше. Он приехал домой, опять рассчитался с Петрухой и поднялся в «берлогу». Лиза приготовила ужин, они ели и слушали радио через умную колонку. Лиза заряжала портативный аккумулятор в прачечной и им хватало на колонку и на зарядку телефона, он у них был один. Лиза была грустной, отрешенной и отвечала невпопад на его вопросы. Она все убрала, помыла посуду и пошла за шторку помыться. Она вышла в коротком халатике и с распущенными волосами. Она не была худышкой, у нее была чуть заплывшая талия, но она была грациозна. Ее не портили морщинки, следы долгого пребывания на улице, у нее была длинная шея и глаза… Они были, как у дикой кошки. Они манили, притягивали и

12.

обволакивали, они были серыми, но с разными оттенками в зависимости от освещения. Я всегда говорил ей, что она еврейка, чистокровнейшая, матерая и махровая. Она нырнула под одеяло, холодная, дерзкая, ищущая удовольствий и требующая страсти. Он никогда такой ее не видел. Она сама сбросила одежду и начала снимать с него плавки. Он за ней не успевал. Она целовала его везде, она забыла стыд и всякое стеснение и когда сама забралась на него для продолжения, он еле сдерживался, чтобы не закончить раньше нее. Они взорвались вместе, она еле сдерживалась, чтобы не закричать от удовольствия. Ее дикая страсть получила наслаждение и полную чувственную отдачу. Они еле расцепили чресла, разлепили руки, Лиза еле сползла с него, и они сразу уснули. Борису снился странный полукошмар- полубред, он вертелся во сне, он что-то бормотал и никак не мог проснуться.