Аналитики. Никомахова этика

Таким образом, относительно силлогизма и доказательства ясно, что́ такое каждое из них и каким образом они получаются, и в то же время – относительно доказывающего знания, ибо оно то же самое, [что доказательство]. Каким образом начала становятся известными и какова [у людей] способность познавать их, станет здесь ясным после того, как мы разберем некоторые трудности.

Раньше было сказано, что нельзя иметь о чем-нибудь знание посредством доказательства, если не знают первых неопосредствованных начал. Однако можно сомневаться, тождественно ли или нетождественно познание неопосредствованных начал [с познанием опосредствованного], и есть ли знание о том и другом или нет, или об одном есть знание, для другого же – некоторый иной род [знания], а также, появляются ли способности [познавания], не будучи врожденными, или они врожденные, но это нам неизвестно? Если бы мы их уже имели, то это было бы нелепо, ибо тогда оказалось бы, что тем, кто имеет более точные знания, чем доказательство, это было бы неизвестно. Если же мы приобретаем эти способности, не имея их раньше, то как мы можем познавать и научаться чему-нибудь, не имея предшествующего знания? Это ведь невозможно, как мы уже сказали относительно доказательства. Очевидно поэтому, что нельзя иметь [эти способности от рождения] и невозможно, чтобы они появились у незнающих и не наделенных никакой [иной] способностью (hexis). Поэтому необходимо обладать некоторой способностью [познания] (dynamis), однако не такой, которая превосходила бы эти способности в отношении точности. Но такая способность, очевидно, присуща всем животным, ибо они обладают прирожденной способностью различать, которая называется чувственным восприятием. Но хотя чувственное восприятие врожденно, однако у одних животных что-то остается от воспринятого чувствами, а у других не остается. Одни животные, у которых [ничего] не остается [от воспринятого чувствами], вне чувственного восприятия или вообще не имеют знания, или не имеют [знания] того, от чего не остается [никаких запечатлений]. Другие же, когда они воспринимают чувствами, что-то удерживают в душе. Если же таких [запечатлений] много, то возникает уже некоторое различие, так что из того, что остается от воспринятого, у одних возникает некоторое понимание, а у других нет.

Таким образом, из чувственного восприятия возникает, как мы говорим, способность помнить. А из часто повторяющегося воспоминания об одном и том же возникает опыт, ибо большое число воспоминаний составляет вместе некоторый опыт. Из опыта же, т. е. из всего общего, сохраняющегося в душе, из единого, отличного от множества, того единого, что содержится как тождественное во всем этом множестве, берут свое начало искусство и наука: искусство – если дело касается создания чего-то, наука – если дело касается сущего. Таким образом, эти [приобретенные] способности не содержатся [в душе] в обособленном виде и не возникают из других способностей, в большей мере познавательных, а берут свое начало от чувственного восприятия, подобно тому как бывает в сражении, после того как строй обращен в бегство: когда один останавливается, останавливается другой, а затем и третий, пока строй не придет в первоначальный порядок. А душа такова, что может испытать нечто подобное. То, что уже раньше было сказано, но не ясно, мы объясним еще раз. В самом деле, если одно, не отличающееся от другого, удерживается, то появляется в душе первое общее (ибо хотя воспринимается единичное, но восприятие есть [восприятие] общего, например человека, а не человека Каллия). Снова останавливаются на этом, пока не удерживается нечто неделимое и общее, например вместо живого существа такого-то [вида] – живое существо [вообще], и далее таким же образом. Итак, ясно, что первые [начала] нам необходимо познать через наведение, ибо таким именно образом восприятие порождает общее.

Так как из состояний мысли, которыми мы постигаем истину, одни всегда истинны, а другие допускают ошибки (например, мнение и рассуждение), наука же и нус всегда истинны; так как, далее, кроме нуса, нет другого рода [познания], который превосходил бы науку точностью, начала же доказательства более известны, [чем доказательства], а всякая наука опирается на доводы, то не может быть науки о началах; а так как только нус может быть истиннее, чем наука, то он будет иметь своим предметом начала; это видно также из того, что доказательство не может быть началом доказательства, а потому и наука не может быть началом науки. Таким образом, если помимо науки не имеем никакого другого рода истинного [познания], то началом науки будет нус. И он будет началом начала, и таким же образом наука как целое относится к [своему] предмету в целом.

Физика

Книга первая (А)

Глава первая