Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта

Когда люди планируют какие-либо незаконные действия или обладают секретными сведениями, они рискуют нарушить правила поведения в своей команде и стать изменниками. Аналогичным образом, собирающиеся заняться контрабандой, выведать значимые сведения путем подкупа, принять участие в вымогательстве и т. п. рискуют быть подставленными — они делают то же самое, пытаясь шельмовать; а обманутому остается только обратиться в полицию, где его, скорее всего, попросят до поры до времени вести себя как ни в чем не бывало. Заметим, что человек, который водит за нос (contains) злоумышленника, уже не нуждается в маскараде и соответствующих реквизитах (props); очевидно, ему нет нужды придумывать себе легенду. От него требуется продолжать делать то, что он обычно делает, ему отведена вполне определенная роль, у него имеется вспомогательное оборудование, он знает схемы развития ситуации[370]. Центр внимания смещается: риск разоблачения этих людей посредством тайного наблюдения, внедрения и вовлечения в ловушку снижается и возрастает риск разоблачения тех, кто злоумышляет такого рода акции.

Очевидно, когда один человек вводит в заблуждение другого, фабрикатор имеет возможность контролировать (has power over) обманываемого. Разоблачение фабрикатора лишает его власти. Однако когда человек обнаруживает, что его вводят в заблуждение, стратегия его поведения не ограничивается открытым обличением другой стороны — стратегически разумнее еще некоторое время вести себя так, как будто бы он ничего не подозревает; тем самым ситуация радикально изменяется: тот, кто вводил в заблуждение, сам оказывается вводимым в заблуждение. Возможность выравнивания позиций на какое-то время исчезает, что неизбежно порождает новую слоевую структуру фрейма. Хотя довольно часто происходящее имеет характер чисто мыслительной конструкции, некоторого субъективного представления, локализованного в сознании того, кто вынужден хранить в себе свое открытие, здесь происходит фундаментальный стратегический перелом, имеющий принципиальное объективное значение для всего хода событий, — это станет очевидным и принесет свои результаты впоследствии, когда обнаруживший обман убедится, что его видимая беспечность сработала в качестве хорошей наживки. Несомненно, в данном случае следовать принципу: «Действуй так, будто ничего не происходит» и ни в коем случае не обнаруживать свою догадку — самый реалистический стратегический ход, узловой пункт в потоке событий, где бихевиористский объективный взгляд совершенно не способен уловить фундаментальные факты.

Отсюда следует, что те, кто профессионально занимается скрытым наблюдением, внедрением или заманиванием в ловушки, сами становятся уязвимыми со стороны тех, кого они делают уязвимыми. Чтобы привести их к разоблачению, вполне достаточно того, чтобы вводимые в заблуждение (dupes) поняли суть происходящего, но ничем не выдали свое открытие. Продолжая вести себя по-прежнему и предпринимая специальные усилия к тому, чтобы направить противника на ложный путь, жертвы обмана могут легко обмануть обманщика, так что и любители могут нанести поражение профессионалам. Можно сказать, фрейм оборачивается другой стороной[371]. Разумеется, и обманываемым, в данном случае строящим свои замыслы на переключении (switch), самим не чуждо некоторое вероломство; если бы они не участвовали в деятельности, которая может подорвать их репутацию, за ними не стали бы наблюдать и не заманивали бы их в ловушку. Таким образом, в данном случае мы имеем дело с контролирующим вмешательством во вторичное вмешательство (containing of recontainment), то есть с чем-то более многослойным, чем Большой Обман.

Сколь бы необычными ни были переключения фреймов, они всегда дают основания для осуждения и протеста. Обнаружение подслушивающих устройств подтверждает право на невмешательство в частную жизнь, разоблачение агента свидетельствует о неблаговидности разведывательной работы (особенно если агент перевербован). Все это уже приобрело стереотипный характер. Хорошо известны разоблачения всякого рода провокаторов и искусителей (entrappers), причем речь идет не только о жанре увлекательных рассказов, якобы сочиненных проститутками. Обратимся к свидетельству, приписываемому знаменитому французскому мошеннику Пьеру Оне.

Выдавая себя за торговца героином, он заставил двух агентов Бюро по борьбе с распространением наркотиков США заманить себя в ловушку и ускользнул из расставленного капкана, получив 12 тыс. долларов за несколько мешков зелья, которое на поверку оказалось сахарной пудрой[372].