Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта

Последний вопрос также не относится к сознательной симуляции. Мужчины часто считают женщин неприспособленными, имея в виду некоторые «нормальные» способности к выполнению физических действий. Женщины же нередко отвечают тем, что подтверждают мужское отношение к ним. И та, и другая стороны придерживаются незыблемого убеждения [в правильности такого распределения способностей] и сохраняют способность действовать в соответствии с этой схемой без какого-либо притворства и саморефлексии. Тем не менее, нельзя ли поставить вопрос о том, где здесь «реальные» способности, а где лишь институционально поддерживаемый предрассудок?

V. Сфабрикованные системы фреймов.

В основе наших предшествующих рассуждений о фабрикации в целом и трансформациях актора в частности лежит предположение, что, хотя определенный вид деятельности принимает форму фабрикации, эта же деятельность могла бы иметь место в реальности. Речь идет о действиях, содержащих в себе род претенциозных заявлений, — это различные формы ясновидения (second sight), визиты гуманоидов из космического пространства, астрологические предсказания и тому подобные невероятные вещи. Фабрикуется не просто деятельность, но также возможность самой деятельности такого рода. Поскольку эти возможности основаны на вмешательстве потусторонних сил, в принципе несовместимых с системой нашего эмпирического знания об устройстве материального мира, можно утверждать (это утверждаю и я), что в данном случае речь идет о фабрикации самих систем фреймов. Таким образом, можно принять следующую точку зрения: человек, который считает себя находящимся во власти потусторонних персонажей и невольно полагается на промысл присущих ему таинственных способностей, по всей вероятности, обманывает либо самого себя и свою аудиторию, либо только аудиторию; но не подлежит сомнению, что всякий раз, когда начинают действовать потусторонние силы, кого-то обманывают[401].

Можно возразить, что все виды гипноза принадлежат к аналогичной форме воздействия[402], равно как и психически неадекватное поведение[403]. Равным образом допустимо утверждать, что поведение пьяного есть прежде всего социальное поведение, соответствующее представлению трезвого о том, как ведут себя пьяные, и если вести себя, как пьяный, можно рассчитывать на определенное понимание окружающих и возможность не отвечать за свои действия[404].

В этой связи возникает несколько интересных вопросов. Например, согласно психоаналитической доктрине, при некоторых формах психического стресса индивид вполне может регрессировать и вести себя, как малое дитя. В публикациях на эту тему приводятся описания того, что означает действовать, как дитя.

Когда кто-нибудь пытается проверить рефлекс своего [пятнадцатилетнего пациента], тот сопротивляется, как пугливый ребенок, который не понимает, что происходит. Некоторое время спустя он начинает реветь, в Слезах вцепляется в мамину юбку. Все это завершается нечленораздельными воплями: «Х-а-а-чу тямой, в-я-я-зьми меня тямой». Он отпихивается и от меня, и от матери, когда мы пытаемся успокоить его, ведет себя, как безутешный младенец, и в конце концов мать вынуждена увести его домой. Изменение его речи хорошо согласуется с его младенческим поведением; хорошо известно, что одна из отличительных черт речевой артикуляции маленьких детей состоит в замене задних палатальных звуков соответствующими передними[405].

Слабоумию присущи все характерные особенности детскости, а именно полная безответственность, явно бесцельное непослушание ради непослушания, абсурдность, глупость и невежество, граничащие с идиотизмом[406].

Разумеется, такое поведение можно наблюдать не только у подростка, но довольно часто и у вполне нормального взрослого, пытающегося вести себя так, как, по его представлению, вел бы себя ребенок, напоминающий его самого, каким он был в раннем детстве, — тогда он сознательно и открыто пытается изобразить короткий отрезок своего «детского» поведения как бы понарошку, играя. Эрнест Джонс идет дальше и приводит аргументы в пользу сходства такой модели не с детским поведением, а с детской версией детского поведения.