Анализ ИГСО: общество, кризис и экономика (2007-2008)

По итогам четырех экономических кризисов 1969-1971, 1973-1975 (отмеченного скачком цен на нефть и высокой инфляцией), 1978-1980 и 1981-1982 годов в глобальном хозяйстве произошли качественные изменения - повышательная волна сменилась понижательной. В результате двух последних кризисов, оказавшихся особенно тяжелыми для индустриально развитых стран, начался массовый перенос промышленности в зону мировой периферии, ставшую к 2008 году не сырьевой, а промышленной периферией. Одновременно политика технологического переоснащения индустрии со ставкой на высококвалифицированных работников сменилась ориентацией на дешевую рабочую силу в странах «третьего мира». Успешность новой политики обеспечило быстрое развитие коммуникационных технологий, прежде всего связанных со сферой управления: компьютеры, Интернет, спутниковая связь. Резко возросла скорость перемещения капиталов, возникли электронные деньги. Национальные монополии из «первого мира» превратились в транснациональные корпорации. Идеология кейнсианского развития сменилась неолиберальной доктриной открытой экономики. Новая хозяйственная эпоха получила название финансовой глобализации.

В результате глобализации 1975-2008 годов, явившейся новой стадией развития мироэкономики, целые регионы планеты превратились из аграрных в промышленные. Сотни миллионов людей оказались вынуждены оставить традиционные натуральные хозяйства, став наемными рабочими. Произошла беспрецедентная в мировой истории пролетаризация. Пространство рыночных отношений расширилось, рабочая сила оказалась дешевле промышленных технологий. В «старых индустриальных странах» правительства стали проводить политику «сбрасывания балласта»: ликвидацию социальных завоеваний, приватизацию, снижение расходов на образование и иные общественные сферы.

Неолиберальная экономическая модель имела в своей основе противоречия, развитие которых определяло конец ее существования. Производимые в странах периферии товары должны были продаваться в центре - развитых западноевропейских и североамериканских странах. Но по мере выноса из них производства потребительские возможности населения уменьшались, лишь очень ограниченно компенсируясь «новой экономикой»: сферой услуг и информационных технологий. Рост потребительских рынков стран промышленной периферии не мог покрыть растущий дефицит спроса.

В период глобализации капиталы начали свободно перемещаться из одной зоны планеты в другую, но рабочая сила была искусственно заперта в национальных границах. Корпорации имели возможность выбирать себе любой из множества рынков труда. Закрытые государственные границы и жесткие антимиграционные законы препятствовали рабочим покидать зоны, где не действовало трудовое и социальное законодательство, а люди были бесправны. Даже если рабочие нелегально вырывались в ЕС, США и другие страны (с некоторых пор и Россию), они оставались почти бесправными. Такая политика облегчала корпорациям снижение оплаты труда для граждан «старых индустриальных стран», а также свертывание социального и трудового законодательства. В итоге в целом ряде отраслей американской и европейской экономики «третий мир» оказывался внутри «первого». Дестабилизированные социальные системы периферии продолжали выбрасывать миллионные массы эмигрантов на рынки труда в страны центра. Если в 1960-е и в начале 1970-х годов эмиграция из бывших колоний на Запад была связана с растущим там спросом на рабочую силу, то с конца 1990-х годов массовое переселение превратилось в инерционный процесс, подстегиваемый социальным кризисом Юга и стремлением людей приобщиться к потребительскому обществу. В свою очередь, на Севере эти демографические и социальные сдвиги способствовали росту расистских, ультраправых и неофашистских политических сил.

Обеспечивая рост рентабельности корпораций, неолиберальная модель глобальной экономики была лишена системных перспектив. Чтобы развиваться дальше, мировому хозяйству требовались качественные перемены. Высокие прибыли корпораций, полученные в результате жестокой эксплуатации бесправных рабочих «третьего мира», обеспечили удешевление капитала, что позволило в 2001 году отложить системный кризис за счет беспрецедентного распространения потребительских и ипотечных кредитов. Однако этого ресурса оказалось достаточно для поддержания экономического роста в глобальной системе лишь до конца 2007 года.

Новый мировой кризис открылся обрушением кредитной пирамиды в США, потребительском центре планеты (на США приходится до 40% глобального потребления). Массы американцев оказались не в состоянии приобретать прежнее количество товаров на свои доходы, снижавшиеся с начала 1980-х годов. Население США также продемонстрировало неспособность платить даже по самым дешевым кредитам. Аналогичные проблемы проявились в Великобритании и ЕС. Открылся новый кризис глобальной экономики, знаменующий смену больших хозяйственных волн. Мироэкономика не могла дальше развиваться по-старому.