Анализ крови

Поколебавшись, девушка склонилась к спящему ребенку и крепко его поцеловала. Мальчик пробормотал что-то во сне и перевернулся на другой бок. От этого движения отходящие от капельницы трубки задрожали, бутылочка качнулась. Остановив ее, Нона погладила сына по голове.

– Идем, милая, – сказала судебный пристав.

Девушка выбралась из модуля. Она сняла маску и перчатки и сбросила на пол стерильную одежду, открывая под ней спортивный костюм. На спине была сделанная по трафарету надпись «СОБСТВЕННОСТЬ ТЮРЬМЫ ОКРУГА САН-ДИЕГО» и порядковый номер. Медно-рыжие волосы Ноны были забраны в хвостик. Золотые кольца исчезли из ушей. Лицо выглядело более худым и взрослым, скулы стали более отчетливыми, глаза запали глубже. Тюремная бледность уже успела притупить блеск ее кожи. Девушка по-прежнему была красивая, но теперь уже чуть увядшая, словно вчерашняя роза.

Ее сковали наручниками – нежно, как мне показалось, – и повели к двери. Когда она проходила мимо меня, наши взгляды пересеклись. Иссиня-черные глаза на мгновение увлажнились и расплавились. Но Нона совладала с собой, высоко вскинула голову и вышла в коридор.

Глава 28

Я нашел Рауля в лаборатории, сидящим перед компьютером, на котором выводились столбцы цифр и разноцветная диаграмма. Взглянув на страницу распечатки, он пробормотал что-то по-испански, затем повернулся к клавиатуре и снова начал быстро вводить цифры. По мере того как данных становилось больше, полоски диаграммы изменялись. Спертый воздух лаборатории был пропитан едкими испарениями. Приглушенно жужжали и гудели разные навороченные прибамбасы.

– Ты знаешь, – сказал Рауль.

– Да. Она мне сказала.

Он продолжал набирать данные, яростно стуча по клавиатуре. Диаграмма судорожно дергалась.

– Моральные принципы у меня ничуть не лучше, чем у Валькруа. Девчонка заявилась сюда в обтягивающем платьице и доказала это.

Я пришел сюда, намереваясь поддержать Рауля. У меня было что ему сказать. То, что Нону превратили в оружие, в инструмент отмщения, над ней измывались и издевались так, что секс и ненависть неразрывно переплелись у нее в сознании, после чего выпустили в мир слабых мужчин, подобно ракете с головкой теплового наведения. То, что он совершил ошибку, однако это ни в коей мере не умаляло все то хорошее, что он сделал. То, что ему предстоит еще сделать много хорошего. То, что время все вылечит.

Однако все мои слова прозвучали бы впустую. Рауль был человек гордый, и он скинул с себя гордость у меня на глазах. Я видел его растрепанным, обезумевшим, в зловонной тюремной камере, одержимым стремлением во что бы то ни стало найти своего пациента. Его рвение подпитывалось чувством вины, ошибочным убеждением в том, что именно его грех – десять ослепленных похотью минут, в течение которых Нона ненасытно стояла перед ним на коленях, – стал причиной того, что его пациента забрали из клиники.

Я понял, что совершил ошибку, придя сюда. Нашей дружбе пришел конец, и теперь уже не в моих силах поддержать Рауля.

Если спасение для него существует, он должен будет найти его самостоятельно.

Я оставил его уткнувшимся носом в компьютер, ругающим вслух какие-то необъяснимые расхождения в цифрах.

* * *

Я медленно ехал на восток по Сансет, размышляя о семьях. Майло как-то сказал мне, что для полицейского вызов на семейную ссору – самая страшная штука, ибо именно тут наиболее вероятны внезапные вспышки насилия, приводящие к смертельному исходу. Значительную часть своей жизни я потратил на то, чтобы разбираться в разорванных связях, гноящейся неприязни и замороженных чувствах, характерных для семей, переживающих трудные времена.

Проще всего убедить себя в том, что ничего не поможет. Что кровные узы умертвят душу.

Но я знал, что для полицейского реальность перекошена ежедневной борьбой со злом, а для психотерапевта искажена чрезмерным обилием встреч с безумием.

Есть семьи, которые работают, воспитывают, любят. И именно благодаря им в сердце появляется уголок, где может найти убежище душа.

Вскоре прекрасная женщина встретит меня на тропическом острове. И мы поговорим с ней об этом.