Анализ личности

Для описания его поведения мне однажды пришло в голову слово <аристократ>. Я сказал ему, что он играет роль английского лорда и что причины этого могут быть прослежены к его детству. Современная защитная функция его <аристократического поведения> также была ему объяснена. После этого он воспроизвел важнейший элемент своей семейной истории: будучи ребенком, он никогда не верил, что он может быть сыном мелкого незначительного еврейского торговца, которым был его отец; он должен быть, как он думал, сыном английского аристократа. Маленьким мальчиком он слышал, что его бабушка имела связь с настоящим английским лордом, и он думал, что в жилах его матери течет английская кровь. В его мечтах о будущем фантазия о том, что однажды он приедет в Англию в качестве посла, играла главную роль.

Таким образом, в его барственном поведении содержались следующие элементы:

1. Мысль об отсутствии связи со своим отцом, которого он презирал (ненависть к отцу).

2. Мысль о том, что он является сыном матери, в жилах которой течет английская кровь.

3. Эго-идеал выхода за пределы ограниченного круга своего класса.

Выявление этих элементов, которые были включены в его позицию, было значительным ударом по его самолюбию. Но все еще не было ясно, какие стремления отражались.

По мере того как мы последовательно все дальше и дальше проникали в его поведение, обнаруживалось, что оно было тесно связано со второй чертой характера - тенденцией высмеивать своих приятелей. Анализ этой черты характера вызвал значительные затруднения. Он выражал свое презрение и насмешку в величественной манере. Однако в то же время это служило удовлетворению его особенно сильных садистских импульсов. Конечно, он уже говорил о многих садистских фантазиях, которые были у него в юношестве. Но он просто говорил о них. Как только мы начали разыскивать их современные следы в стремлении к насмешкам, он начал испытывать их. Барственность в его поведении была защитой против чрезмерного перехода его насмешек в садистскую активность. Садистские фантазии не подавлялись; они удовлетворялись насмешками над другими и отражались в аристократической манере. Таким образом, его высокомерная натура была структурирована в точности как симптом: она служила защитой и в то же время удовлетворением инстинктивных стремлений. Нет никаких сомнений в том, что у него сохранилось подавление некоторого количества садизма с помощью этой формы защиты, т. е. поглощения садизма высокомерием характера.

Фантазия об аристократизме началась у него с четырехлетнего возраста. На основе противоположной идентификации с отцом к этому была добавлена суще-ственная тенденция к управлению своей агрессией. Пока отец непрерывно сражался и пререкался с его матерью, у мальчика сформировался идеал: <Я не собираюсь быть подобным моему отцу; я собираюсь быть полностью противоположным ему>. Это соответствовало фантазии: <Если бы я был мужем моей матери, я бы обращался с ней совершенно по-другому. Я был бы добрым с ней, а не сердился бы на нее из-за ее проступков>. Таким образом, эта противоположная идентификация была неразрывно связана с эдиповым комплексом, с любовью к матери и ненавистью к отцу.

Характер мальчика, который соответствовал аристократической фантазии, заключал в себе мечтательность и самоконтроль, сопровождаемые яркими садистскими фантазиями. В период полового созревания он сделал сильный, гомосексуальный, объектный выбор учителя, что закончилось идентификацией. Этот учитель был воплощенным господином, благородным, спокойным, властным, безупречно одетым. Идентификация началась с подражания учителю в одежде, затем последовали другие подражания и, в возрасте примерно 14 лет, тот характер, с которым мы столкнулись при анализе, был сформирован. Фантазия об аристократе была переведена в соответствующее поведение.

Почему же реализация фантазии в его поведение произошла именно в этом возрасте? Пациент никогда сознательно не мастурбировал в период полового созревания. Боязнь кастрации, выражавшаяся в различных ипохондрических страхах, была рационализирована: <Благородный человек не делает подобных вещей>. То есть аристократизм послужил защитой против потребности мастурбации.

Этот пациент ставил себя выше всех людей, считая себя вправе презирать любого. Однако при анализе он вскоре понял, что его презрение было поверхностной компенсацией чувства неполноценности, а его поза сопротивлялась окружению его класса. Можно сказать, что на более глубоком уровне презрение было замещением гомосексуальных отношений. Больше всего он презирал тех людей, которые ему нравились, и совершенно не обращал внимания на других (презрение = садизм = гомосексуальный флирт).