Анализ современного мифотворчества в новейших исследованиях по язычеству

20 февраля 2005 года Кругом Языческой Традиции через СМИ было распространено Царицынское обращение «О «неоязычестве» и современном язычестве. Против клерикализации гуманитарных наук». Вышеприведенный маневр В. А. Шнирельмана в отношении оценки научного потенциала оппонентов, как якобы априорно беспомощных и малограмотных дилетантов, – позволил ему свести все доводы этого документа к простейшему упоминанию: «лидеры КЯТ протестуют против термина "неоязычество", утверждая, что они восстанавливают "исконную традицию" дохристианского времени».

Мы еще вернемся к языческим аргументам, которые вовсе не сводятся к этому отдельно взятому утверждению. Обратимся к аргументам В. А. Шнирельмана за термин «неоязычество» – в смысле неаутентичное древней традиции, вымышленное, сконструированное в недавнем прошлом или нашими современниками.

Итак, «… во-первых: нынешние язычники активно пользуются не только кириллической письменностью, принесенной на Русь христианами (у первобытных славян-язычников письменности вовсе не было), но и Интернетом, что для аутентичного язычества аномально. «Походя, как очевидные, здесь упоминаются спорные исторические моменты, как‑то «письменности не было». Противоположное мнение высказано и обосновано нашими коллегами{19, СС.26-28; 20-21}.

В житии Кирилла (Константина философа){22}, в частности, упоминается: «Тогда же пустился в путь и, когда дошел до Херсона, научился здесь еврейской речи и письму, переведя восемь частей грамматики, и воспринял от этого еще большее знание. Жил там некий самаритянин и, приходя к нему, беседовал с ним, и принес самаритянские книги, и показал ему. И выпросив у него. Философ затворился в доме и отдался молитве и, приняв знание от Бога, начал читать (эти) книги без ошибок. Увидев это, самаритянин возопил великим гласом и сказал: «Воистину те, кто веруют в Христа, скоро и Дух Святой и благодать обретают». А когда сын его вскоре крестился, тогда он и сам крестился после него.

Нашел же здесь Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами и человека нашел, говорящего на том языке, и беседовал с ним, и понял смысл этой речи, и, сравнив ее со своим языком, различил буквы гласные и согласные, и, творя молитву Богу, вскоре начал читать и излагать (их), и многие удивлялись ему, хваля Бога.»

Итак, письменность, вполне возможно, всё‑таки была. Но если бы ее и не было – сам аргумент такого сорта – глубочайшая нелепость.

Давайте для оценки этого и других аргументов В. А. Шнирельмана обратимся к знакомым явлениям. Представьте себе, что вы встретили приятеля, которого не видели лет десять, и пытаетесь доказать, что это другой человек, ведь при предыдущей встрече у него не было бороды, и он был одет в другую куртку.

Применяя эту же логику к другим религиям, получим аналогичный результат.