Аналог (СИ)

В этот момент раздался скрежет открываемого замка. Пространство озарил косой луч летнего солнца, и словно испугавшись, резко исчез. Все закрыли на мгновенье глаза и прислушались к шагам.

Сычев занял оборонительную стойку у входа, слегка оттеснив Костяна. Остальные напрягая зрение, пытались рассмотреть — кто там?

— Эй, эй... — раздался голос.

— Погон... — поднимаясь сообщил Костя, но не устоял и его подхватил вошедший.

— Вы, что? Что с вами? Вы отравлены? Что случилось? — придерживая Костяна, быстро спрашивал Василий «встречающую делегацию».

— Не кричи... — отвечал Федора, — мы устали, а во-вторых у нас происходят внутренние изменения, на которые не действуют транквилизаторы.

— Где изобретатель? — спросил Погон.

— Ваня... — медленно отвечал Сыч — ...Ваня... Я его водил в туалет несколько часов назад...

— Сыч, ты мне скажи — он под замком?

Медленно уводя группу к жилому отсеку интересовался Погон.

— Конечно. Все, как ты приказал. В экспериментах не участвовал и никакой информации не получал.

— Нам... надо поспать, — еле слышно говорил Батя, — Вася, ты за старшего...

— Конечно! Субординации теперь нет! — укладывая Костю, отвечал Погон.

— Вот так вас оставь! Если — бы меня задержали дольше, то грош цена была бы всей вашей работе на износ! Взрослые люди! А как дети! Неужели так трудно работать по очереди — соблюдая простой порядок! — он осмотрелся, его слов никто не слышал — все спали.

Не откладывая в долгий ящик необходимость встречи с противником, Василий направился к изобретателю.

За дверью послышались уверенные шаги. Таких шагов Иван не слышал уже три дня. Человек был явно в лучшем физическом состоянии, чем Сыч. Это заставило Ивана отступить от двери. Короткий щелчок и открыв дверь, на пороге застыл Погон. Это вызывающее бездействие сильного тела, прямой взгляд, ровное дыхание, полная сосредоточенность. Кому, как не Ивану знать, что это означает?!

«Пришел один — значит, поддержки нет, а если мои наблюдения верны — а они верны, то он вообще один дееспособен. Убрав его, я снова в игре! Ну, давай же, что ты ждешь?» — думал Иван, но вслух сказал:

— Ты вернулся?

— Да, — Погон сделал шаг в комнату, — это странно?

Иван резко подскочил и, уклонившись от встречного удара левой руки Погона, провел точный удар правой в корпус, но левой не попал в затылок, а лишь рассек воздух. Соперник подался вперед, открыв спасительный выход, но выход Ивану был не нужен. Правой ногой на подъем он хотел сломать челюсть согнувшемуся Погону. Но тот проявил неожиданно быструю реакцию и, превозмогая боль от полученного удара, выгнулся на согнутых ногах и, поймав ногу Ивана, так же неожиданно ее отпустил, не попытавшись перевести бой в партер. Иван готовился нанести удар левой сверху вниз выше ключицы Погона, но внезапно не ощутил своих ног.

— Что не ожидал? — услышал он голос Погона.

Видеть соперника Иван не мог. Сквозь пелену сознания проникал лишь насмешливый голос:

— Это тебе, Девин Браун, привет от Игоря Матвеевича и от сына его. Именно этим ваши Александра накачали! Вот мы сейчас и проверим действие лекарства, полученного на твоей родине!

Слово «Родина», клеймом впечаталось в сознание и огненными языками память облизала мозг.

Возникли сюрреалистичные пейзажи ледяных - незамерзающих озер, огненных - не сгорающих лесов, лавовых рек, клубов каменного пепла, двух стремящихся навстречу друг другу солнц...

Глава 27

Первые этапы самоконтроля и саморазвития Александр прошел. Прошел "туда" и как надо. Луноглазая работница морга составила самый подробный отчет, из-за которого Родимову даже пришлось краснеть перед советом Аналога, ибо себя не узнать, в некоторых деталях, он не мог. Теперь предстоял непростой этап давления. Под потоком информации не каждая личность сохраняет открытыми внешние шлюзы. Многие — привыкшие к давлению внешнего интеллекта, блокируют каналы, что и приводит к торможению развития.

В общих чертах генерал рассказал о том, что отныне Александр считается мертвым для общественности, рядовых сотрудников и зарубежных спецслужб, хотя последние уверены — он жив, но только временно, ненадолго.

— Плен — самый страшный сон любого человека, Александр. А для военных — это не только мучительная смерть, но и вечное забвение. Родственники лишаются прав на погребение, дети на память, супруги на покой, ведь надежда на спасение остается столь долго, сколько бы мог жить пленный.

— Отец... Извини, — Петров опустил голову и, обхватив ее руками, зажмурил глаза.

— Я знал, на что иду, вступая в схватку с противником, — тихо сказал генерал и потер шею, разминая место крепления стабилизатора.

— А я был слеп! — Петров вскинул руки и резко поднялся. Он стал ходить по небольшой комнате, в новом двенадцатиэтажном доме, на окраине города. Кухню от комнаты отделяла стойка — стол, в комнате из мебели была только низкая кровать и пара стульев, на стенах светлые обои, а на единственном окне плотно закрытые жалюзи.

— Александр, тебе надо определиться. Я пойму и приму твой выбор. Сейчас еще не поздно, никто тебя, ни в чем не обвинит.