Аналогичный мир

— А как иначе, — ответил Фредди и невольно насторожился.

Но вопрос оказался слишком неожиданным.

— Тогда скажи. Зачем?

— Что зачем? — растерялся Фредди.

— Зачем это нужно? Не ей. Тебе. Ты сам зачем это делаешь? Я — другое дело, меня заставляли. А ты-то свободный. Ты… ты когда это начал?

— В первый раз, что ли? — Фредди глубоко затянулся. — Мне, да четырнадцать было. Меня уж дразнить стали, что… ну, что женщины ещё не знаю. А тут она…Так и лезет. Чёрт его знает, зачем я к ней пошёл. Не помню. Вроде нравилась.

— Она?

В голосе Эркина прорвалось вдруг такое отчаяние, что Фредди поёжился и по давней ещё детской привычке, когда — не знаешь, как обороняться, значит, атакуй — спросил сам:

— Тебе что, ни с одной хорошо не было? Не в постели, а так… Да и в постели если… Не любил?

У Эркина дрогнуло, странно исказилось лицо. Он резко отвернулся и постоял так. Фредди слышал, как он скрипнул зубами, зажимая непроизнесённое. Но ответил спокойно:

— Когда есть одна, зачем другие? Ты любил ту?

— Первую? — Фредди усмехнулся. — Тогда думал, что да. Я другую любил. Потом. Тогда и понял. Столько лет прошло, умерла она, а я её помню. Держит она меня.

— Как это? — Эркин посмотрел на него. — Ты ж говоришь, умерла.

— Баба мужика не за тело, а за душу держит, — Фредди сплюнул окурок и достал новую сигарету. — Говорят так. В Аризоне.

— Она держит, а ты с другими?

— Те не в счёт. Не в этот счёт. Когда… любишь, всё по-другому. И ты сам другой. И… да ну тебя к чёрту! Не знаю, как сказать. А без любви… трахнулись и разбежались. Опять спросишь, зачем?

Эркин покачал головой.

— Нет, ты уже ответил, считай.

— Тогда спать иди.

Эркин улыбнулся.

— Рассветёт уже скоро. Пора кофе ставить. Проснутся, пить захотят.

Что-то в его интонации заставило Фредди спросить:

— Не любишь Джонатана?

И резкий как удар ответ.:- Я не раб, чтобы любить хозяина.

И Фредди смолчал.

Эркин поёжился, передернув плечами.

— Пойду я. Вроде, тихо всё.

Фредди кивнул. И впрямь пора уже.

— Днём Эндрю с ними побудет. Отоспись, — сказал он вдогонку.

— Ладно, — не оборачиваясь, бросил Эркин.

* * *

Лагерь Большого Перегона медленно, но неуклонно продвигался вперёд. То рассыпался по окрестным лугам, то жался к центральной дороге. Ковбои, пастухи, бычки, лошади… Взмыленные, охрипшие от ругани шериф с помощником… Юркие зелёные машины военной администрации… Фургоны и грузовички торговцев… Пришлые, непонятно откуда взявшиеся и непонятно куда исчезающие личности… Выкладываемые утром по обочинам трупы, большую часть которых не могут, а чаще не хотят опознавать… Русские сапёрные команды…

Джонатан скакал по дороге, обгоняя лениво бредущие стада, на ходу здороваясь со знакомыми лендлордами и ковбоями. В одном месте заметил тесную толпу цветных пастухов. Похоже, там кого-то били, и Джонатан предпочёл смотреть в другую сторону.

— Из-за этих мин, — пожаловался ему маленький, ещё больше высохший Майер, остановивший его недалеко от развилки, — всю душу вымотали.

— Много подрывается?

— Хватает. Вчера один цветной решил дорогу спрямить. Идиот. Ну, ни его, ни коня. Разом! Кормёжка плохая, движения никакого. Вывел бычков, а приведу кого?! — Майер сплюнул и замысловато выругался. — Всё, Бредли, последний раз с этим связываюсь. Одни убытки. А у тебя как?

— Я их ещё не видел, Майер. Пока у них был порядок.

— А ты что, наездами? Завидую.

— А ты сам гонишь? — удивился Джонатан.

— Положиться не на кого, Бредли. Я уже больше трети голов потерял.

Джонатан сочувственно покачал головой. Никто не виноват, конечно. Кроме самого Майера. Так людей подобрал, что им начхать на бычков, на Майера и на собственный заработок.

За разговором доехали до развилки. Широкая асфальтовая дорога, почти шоссе и узкая грунтовая. На асфальтовой в трещинах проросла высокая трава, а грунтовая размешена множеством копыт и колёс. И всё просто. Широкий шестирядный мост взорван, а временный русские навели на месте старого, давным-давно — как построили новую дорогу — снесённого.

Джонатан простился с Майером и, уже не спеша, поехал по грунтовой, выглядывая чёрно-белых бычков. Красные, красно-пегие, белые, стадо чёрных мохнатых и злых галлоуэев — какой дурак их купил, они же совсем для другого климата — опять красно-белые… А впереди, похоже, затор.