Аналогичный мир - 3 (СИ)

Росинка с явно привычной ловкостью открыла банки, выложила на тарелки залитых маслом и густым красно-оранжевым соусом рыбёшек и, как и вчера, села за стол.

— Ну, — Михаил разлил водку. — Не праздник, так что за знакомство и на удачу.

Они чокнулись и выпили. Громовой Камень до дна, а Михаил оставил глоток Росинке, чтоб и она отметила знакомство. Выпив, набросились на еду.

Когда утолили первый голод, Михаил жестом показал на бутылку. Дескать, по второй? Громовой Камень, отказываясь, мотнул головой, и Михаил кивнул Росинке, чтобы та убрала бутылку и стопки.

— Ну как, браток, удачно сходил?

— Да, — улыбнулся Громовой Камень. — Завтра получу подъёмные, литер и вперёд.

— С Равнины уезжаешь? — удивился Михаил. — Отпустили?

— Посылают, — поправил его Громовой Камень.

— А! — понимающе кивнул Михаил. — Ну, наше дело солдатское.

Росинка, как и вчера, ела с ними, но молчала, участвуя в разговоре только взглядом и улыбкой. Ели кашу с тушёнкой. Потом долго пили чай. И неспешно говорили о всяких житейских делах. Заработках, ценах, огородах. Войну не вспоминали. Не с чего и незачем. Не день Памяти или Победы. Вот тогда — другое дело, и четыре положенных тоста, и разговор соответствующий, а сегодня-то чего ж…

— Завтра ты как?

— Автобус в десять-десять, — улыбнулся Громовой Камень. — А канцелярия с восьми.

— Понятно, — кивнул Михаил. — Всё успеешь. Давай на боковую тогда?

— Давай, — согласился Громовой Камень.

В самом деле, день был долгим, надо отдохнуть.

Легли, как и вчера. Вытягиваясь под колючим невытертым одеялом, Громовой Камень поудобнее уложил раненую ногу и мгновенно заснул, ни о чём уже не думая.

Спал он без снов и проснулся на рассвете, как по сигналу. По-фронтовому быстро привёл себя в порядок, попрощался с Михаилом и Росинкой.

— Счастливо оставаться.

— Счастливого пути.

— Удачи тебе, браток.

— Спасибо вам за всё, — и ритуальное: — Вы остаётесь, я ухожу.

Выйдя на крыльцо, он глубоко вдохнул по-утреннему прохладный воздух — всё-таки поздняя в этом году весна, ведь май уже — и не спеша пошёл по уже знакомой дороге к центру.

«Наше дело солдатское», — сказал Михаил. Всё так, всё правильно. Он — не беглец с Равнины и не дезертир с фронта просвещения, а посланец. На него возложена, говоря высоким штилем, миссия. А по-простому, то боевое задание. Он не беглец, а кутойс — учитель. Интересно, какое племя дало это слово? От скольких племён не осталось ничего, кроме нескольких слов, непонятных имён, необъяснимых обычаев. И как Великая Равнина принимала остатки племён и просто случайно спасшихся одиночек, и они становились шеванезами, так и язык шеванезов — шауни — принял эти слова и имена. И сделал их своими. Как и множество русских слов, и даже английских. И остался собой — шауни.

А вот и канцелярия. Дохромал незаметно. Громовой Камень на секунду остановился перевести дыхание и стал взбираться на крыльцо. Отвык он за зиму в стойбище от ступенек. А всё-таки в городе лучше: сколько вчера, да и сегодня ходил, а ни разу не упал. Так, а что сначала — литер или подъёмные?

Оказалось, что и то, и другое в кассе. Конечно, сначала его немного погоняли по столам и кабинетам, но всё, что надо, он подписал, де положено, зарегистрировался, и вот — все документы и деньги на руках. И здесь он выслушал напутствия и пожелания. Всех поблагодарил, всем пожелал счастливо оставаться. Гичи Вапе не было, да он и не искал. Вчера всё обговорили. Адрес свой Гичи Вапе ему дал, чтоб если что, связаться по-быстрому, а не через Совет. Ну, всё, отрезано, пора в дорогу, а там будь что будет.

И до автовокзала Громовой Камень добрался быстро. Ну, автовокзал — это, конечно, громко сказано. Деревянный домик диспетчерской, кассы, комнаты для водителеей и зала ожидания для пассажиров. Всё маленькое, простенькое, но с табличками на шауни, красиво написанным расписанием… Словом, всё, как положено.

Кассирша была метиской. Как и большинство девушек в канцелярии Совета.

— До Кратова, — протянул он ей свой литер.

Она быстро и точно оформила ему билет.

— Уезжаете? — спросила она по-русски, возвращая ему литер.

— Да, — кивнул Громовой Камень, пряча литер в нагрудный карман гимнастёрки.

— Счастливого пути, — вздохнула она и улыбнулась. — Отправка строго по расписанию.

— Спасибо.

Громовой Камень взял и сунул в карман шинели билет, подобрал свой чемодан и пошёл к выходу.

— Фёдор, — позвала по-русски за его спиной кассирша. — Иди, отправка через три минуты.

— Ну, куда иди, куда, — возразил так же по-русски низкий мужской голос. — Пассажиров-то сколько?

— Отправка по расписанию!

— Да на кой расписание? Воздух возить?!