Аналогичный мир - 4 (СИ)

— Понятно, — кивнул Андрей. — Идёшь и проваливаешься. Тут любой испугается.

Громовой Камень улыбнулся.

— Джинни, а почему вы не позвали на помощь?

— Я испугалась, — Джинни говорила уже свободнее. — Ну, что придёт медведь.

— Медведь? — удивился Громовой Камень. — Почему?

— Ну, это же его… дом, его, да, берлога.

К изумлению и даже обиде Джинни, Громовой Камень захохотал.

— Ох, Джинни, — наконец с трудом он выговорил сквозь смех. — Ну, какая же берлога в такой сырости? — и снова засмеялся.

Фыркнул и Андрей, а за ним, помедлив с секунду, наконец засмеялась и Джинни.

Когда они вышли на поляну, оказалось, что их отсутствие заметили и уже беспокоились.

Полина Степановна, Калерия Витальевна, Агнесса Семёновна и Галина Сергеевна сразу занялись Джинни: промывали ссадину, заклеивали её пластырем, утешали и успокаивали. Спасителям тут же торжественно налили.

Громовой Камень, поблагодарив, взял свой стакан и тяжело сел, незаметно потёр ушибленную ногу. И невольно улыбнулся: настолько живописен был рассказ Андрея.

Эркин равнодушно, не почувствовав вкуса, выпил водку и так же равнодушно, как по обязанности, жевал что-то. Он выдал себя, сам, полез сдуру, и теперь она, кона, конечно, узнала его, вот сейчас выплачется на плече Полины Степановны и расскажет, не могла она не узнать, не вспомнить. И тогда… не хочет он думать, что будет тогда. Да, повеселились, нечего сказать. И чего он полез? Андрей бы её отлично вытащил, и всё было бы в порядке, а теперь…

От водки Джинни отказалась, и ей налили горячего чая. Грея руки, захолодевшие от пережитого страха, о стакан, она оглядывалась и то и дело наталкивалась взглядом на хмурое лицо старшего Мороза. Чем он недоволен? И… и почему она его испугалась? Он же её спас. Нет, она ничего не пони мает. Но… но это ощущение на руках, это жёсткое, сжимающее запястья кольцо, властно отрывающая её от земли сила — это же всё было, но… но когда? Неужели… нет, она не хочет сейчас думать об этом. Ей нельзя это вспоминать. Тряхнув головой, она отбросила, заставила себя отбросить эти мысли. Потом, она всё обдумает потом.

Горячий чай, сладкие пирожки и пироги, маленькие рассыпчатые кексы, конфеты, танцы и песни под гармошку… И, поглядев на уже смеющуюся над своим нелепым приключением Джинни, Эркин вдруг подумал, что всё обойдётся, она не вспомнит. Если сразу не узнала, то… то, может, и пронесёт, как раньше проносило. И он уже по-иному оглядел стол, отыскивая, чего он тут ещё не пробовал. Вроде… вон того пирога, и чаю бы ещё. Он налил себе заварки и со стаканом в одной руке и пирогом в другой пошёл к самоварам за кипятком.

Танцующий в круге Андрей поймал краем глаза улыбку Эркина и успокоился: теперь-то уж точно всё в порядке.

Натанцевавшись, снова пили чай и уже не ели, а доедали. Солнце уже уходило за кроны деревьев, и праздник сам по себе стал сворачиваться. У костра решили не сидеть: ещё ж обратно ехать, а в темноте выбираться из леса непросто.

Громовой Камень разобрал очаг. Прутья воткнули в землю под кустами: там сыро, а они живучие, могут и корни пустить. Камни снесли обратно к реке, где и брали. А потом положили остывшее и политое водой кострище дёрн, и будто ничего здесь и не было.

— И никаких следов! — восхитился Артём.

Громовой Камень улыбнулся ему.

— Следов много. Смотри, как всё истоптано. На высокой траве следы очень заметны.

Артём смущённо покраснел.

— Ну… ну, это же не важно.

— Да, — кивнул Громовой Камень. — Здесь и теперь не очень важно.

И пошёл к скатертям, куда всех звали, чтоб доесть и допить: не везти же обратно. Но особо упрашивать и уговаривать никого не пришлось. Отсутствием аппетита никто из присутствующих не страдал.

Тим допил свой чай и, жуя на ходу пирожок с вареньем, ушёл к автобусу прогревать мотор, а то скоро темнеть начнёт. Из самоваров сливали последние капли и вытряхивали золу. Собирали посуду, корзинки и кастрюльки. Громовой Камень, ловко орудуя ножом, вытесал из ящичной доски лопатку выкопал ямку.

— Шелуху, скорлупу и прочее сюда. А объедки под кустами разбросайте, разберут.

— А кости?

— В яму, — и улыбнулся. — Кто любитель, тот сам себе отроет.

— Правильно, — кивнула Агнесса Семёновна. — А бумагу и прочее несъедобное ко мне вот в этот мешок. Чтоб никакого мусора за нами не оставалось.

И уже уходя к автобусу, Громовой Камень поднял из-под куста курточку Джинни.

Разместили в багажнике опустевшие корзинки, кастрюльки, самовары, ящики и мешки. Тоже оказалось непросто. Чтоб не помялось и не побилось в дороге.

Войдя в автобус одним из последних, Громовой Камень, проходя к своему месту, бросил на колени Джинни её курточку.

— Оу! — удивилась Джинни. — Спасибо, я совсем забыла о ней. Где вы её нашли?

— Не в берлоге, — рассмеялся Громовой Камень.

Джинни покраснела. Кажется, её теперь будут долго этим дразнить. Конечно, им и особенно ему смешно, но она-то всерьёз испугалась.