Анамнез

Эмма остановилась, глянула непонимающе на женщину и потом покачала головой.

– Он же говорил, он детдомовский. Отсюда.

– Да? Я не слышала. – махнула рукой баба Вася. – Хотя сейчас какая разница, кто кому родня. По-моему, если ты ещё человек, то уже свой. – женщина огляделась, нахмурила брови и проговорила. – Пойду в кухню, галеты забыла принести.

Женщина поспешила к двери, столкнулась с возвращающимся Никитой и, что-то пробормотав, побежала дальше. Никита вышел со стороны складов, где разместили девчонок и Милу. Там не было никаких новостей, Людмила целыми днями плакала, а девочки тихо тлели в странной агонии сна.

– Как там? – спросила Катя, которую баба Вася посадила разбирать овощи, и теперь девушка разглядывала свои почерневшие от пыли и грязи руки.

Никита махнул рукой и пошёл дальше, к свободному месту за столом.

– Надо же, – Катя вздохнула, глядя, как Ульяна ковыряется в своей тарелке, – нужно было случиться апокалипсису, чтобы в наше захолустье занесло сразу столько красивых и теперь уже, наверное, свободных мужчин.

– Ты сейчас серьёзно об этом думаешь? – Уля вскинула на неё глаза.

– А о чём мне ещё думать? Я не могу целыми днями сидеть в раковине своего настроения. Я с ума сойду. – Катя тяжело вздохнула. – Ну и потом кто знает, может быть, завтра я также буду по полям бегать с безумными глазами.

– Прости, но мне совсем не хочется говорить про это. – Ульяна встала и, убрав за собой посуду, направилась к Людмиле и девочкам. Почему-то ей казалось, что рядом с ними самое спокойное место, хотя в глубине души она просто считала его самым тоскливым и здесь могла свободно страдать под аккомпанемент завываний Милы.

– А что с девочками? – спросил Тетёркин у Никиты, который недавно проведывал заболевших малышей.

– Никто не знает. Они просто в сознание не приходят. Все функции вроде в норме, но уже несколько суток они в состоянии похожем на летаргию.

Вдруг один из военных, дежуривший у окна, напрягся, махнул рукой и проговорил:

– Внимание! Есть движение! От основного въезда идут три объекта, все в нашу сторону. – бросил он через плечо. – Товарищ капитан, это эти.

– Паша, тебя родители вообще словам не научили? – зло бросил Тетёркин и, перемахнув через скамейку, на которой сидел, бросился к окну. – Остальные, минимум движений и никаких разговоров. Срочно весь свет пригасить.

Люди быстро задули свечи, а Тетёркин и Кудрин прильнули к окну. На улице и правда творилось нечто странное. Тёмное небо подсвечивалось далёкими зигзагами молний, было видно, как в их сторону сплошной стеной идёт дождь, тревожный ветер дёргал редкий кустарник и раскачивал деревья, но всё это было лишь предвестником бури, а вот то, что с нескольких сторон надвигалась плотная живая масса заражённых, это был настоящий кошмар.

Их явно что-то привлекало здесь! Они шли через живую преграду из кустарников, обходили её, потом снова возвращались на прежний путь и двигались дальше, и вскоре весь пятачок двора был заполнен качающимися из стороны в сторону заражёнными, которые смотрели перед собой ничего не видящим взглядом.

– Чё им надо? – спросил один из подручных Тетёркина.

– Откуда я знаю. – так же шёпотом ответил тот. – Может, уйдут.

– Это вряд ли. – проговорил Кудрин. – Они как специально сюда припёрлись.

– А если их из автомата покрошить? – спросил боец, бывший на посту у окна.

– Голову себе покроши, пользы больше будет. – шёпотом рявкнул капитан. – Предлагаю всем ретироваться в сторону кухни, там всё-таки нет таких больших окон и уже там выждать. Все машины закрыты, ключи здесь, да и они вряд ли туда сунутся.

Первый разрыв молнии разрезал тёмное небо, расколол напряжённую тишину раскатами грозного рыка грома, и крупные капли дождя стали оседать на оконное стекло. И в рядах заражённых вдруг что-то переменилось. Они с громким воем стали разбегаться в стороны, лезли под машины, под навесы, бежали под защиту деревьев и буквально через несколько минут двор полностью очистился.

Кудрин и Тетёркин, не веря своим глазам, выждали ещё несколько минут, потом оглядели притихших людей, и Иван тихо спросил:

– Тоже думаешь, что нужно сваливать?

– Это, наверное, единственно правильное решение.

– Странно, почему они разбежались? – проговорил Иван.

– Да какая на фиг разница? Потом разберёмся. Поехали. – Тетёркин посмотрел на перепуганные лица женщин, оценил всю сложность погрузки больных и махнул рукой. – Давайте всё сделаем максимально быстро и тихо. Сначала женщины и дети в машину. Потом уже вещи.

– Уж почти всё погрузили, ничего важного не осталось. Только люди.

Пространство мгновенно ожило движениями, тихими переговорами и короткими командами, которые отдавали военные.

– Мужики, – тихо сказал Тетёркин, – там некоторые уроды под машины заползли. Почистите там, – он поморщился, – только без сомнений и ненужной жалости.