Ананасная вода для прекрасной дамы

Именно эта часть кодексов и считается самой опасной, потому что окончательной защиты от нее не придумано до сих пор. Авторство Скотенкова представляется практически несомненным — это, по сути, приближение к тому самому «сущностному» языку, о котором он когда-то рассказывал студентам дипакадемии.

11

Вот воспоминания одного из свидетелей типичной противовоздушной операции Аль-Эфесби — молодого катарского инвестора (склонного, как можно судить по отрывку, к довольно рискованным инвестициям):

«Мы вышли около полудня. По строгому приказу Саула Аль-Эфесби никто не взял с собой оружия. Наш отряд был замаскирован под мирный караван с героином, идущий на север — такие проходят здесь по нескольку раз каждый день, и мы не привлекали внимания. Пластиковые мешки с порошком, навьюченные на наших ослов и верблюдов, были хорошо видны сверху — это, как объяснили братья, давало практически полную гарантию, что стальные птицы не причинят нам вреда.

Когда мы оказались на открытом и возвышенном месте, Аль-Эфесби приказал разбить палатку. Как только это было выполнено, мы собрались внутри круглого тента, словно спасаясь от полуденного зноя.

Аль-Эфесби не терял ни минуты. Достав из заплечного мешка потрепанную тетрадь в клеенчатом переплете, он взял в другую руку баллончик с краской — вроде тех, которыми мальчишки-хулиганы разрисовывают городские улицы. Сверяясь с тетрадью, он принялся быстро чертить на земле английские слова.

Я почти не знаю языка кяфиров, поэтому один из братьев перевел мне примерный смысл написанного Аль-Эфесби. Он был таков — каждый человек, живущий на земле, может на закате дней сказать, что жил не зря, если он сделал одно из трех дел — родил сына, посадил дерево или убил шортселлера [12] с Уолл-стрит. Можно убить валютного спекулянта из лондонского Сити, и этот подвиг тоже будет зачтен Аллахом. А лучше всего лишить жизни главного финансового аналитика какого-нибудь хедж-фонда с Каймановых островов, но Аллах мало кому посылает такое утешение и награду.

На земле, однако, надпись была длиннее, чем в этом пересказе, и я узнал в ней бранные английские слова, которые часто пишут на заборах в землях кяфиров.

Дописав, Аль-Эфесби спрятал баллончик с краской. Братья развернули кусок маскировочной ткани и скрыли им свеженаписанное. На ткань положили камни и присыпали ее песком, чтобы не унес шальной порыв ветра. Затем братья сложили тент, и мы отправились дальше.

Через километр или около того все повторилось: разбив тент, мы спрятались внутри, и Аль-Эфесби вновь вынул свой баллончик с краской. На этот раз надпись была длиннее.

Брат, который переводил мне, сказал, что смысл здесь сложен и постигается им не до конца, но в целом сура подобна поэтическому вопрошанию, обращенному к среднему американцу. Суть ее такова — о ты, нечестивый сын Рональда МакДональда и оскверненного им гамбургера, не тебя ли, подобно французскому гусю, с детства насильно кормили через электронную воронку, чтобы превратить твой мозг в самодовольную жирную опухоль? Не твои ли самые сокровенные мысли и желания спроецированы в твою душу с горящих адской плазмой панелей, не твои ли решения и выборы просчитаны за тебя сонмами ежесекундно просвечивающих твой вялый мозг жрецов наживы? Все, что ты знаешь о мире — это отражение заставки „Faux News“ в твоем прыгающем зрачке. И ты серьезно считаешь, будто можешь что-то сказать о свободе гордым сынам пустыни, ежедневно идущим за нее на смерть?

В надписи было несколько строк, которых переводивший брат не понял. А я опять узнал только четырехбуквенные слова, считающиеся у кяфиров непристойными. Мы прикрыли надпись маскировочной тканью и отправились дальше.

Место нашей третьей остановки было выбрано так, чтобы образовать правильный треугольник с прошлыми двумя стоянками. Там Аль-Эфесби сделал длинную надпись, которая, по словам брата, была еще сложнее, и он смог перевести ее только очень приблизительно: то, что переживается кяфирами как их неограниченная свобода есть на самом деле неограниченная долларовая эмиссия, возможная до тех пор, пока миллиард китайцев совершает в своем сердце грех Онана, глядя на иероглифы „Мэй Го“ — „Красивая Страна“, как они называвют Америкию, — а подконтрольные мировому правительству хедж-фонды атакуют другие резервные валюты. Но желтые рабы не глупее черных, и когда они поймут наконец, почему на долларе нарисована пирамида, Юг вновь перестанет быть плантацией Севера. Трепещите в тот день, мунафики и кяфиры…

Закончив, мы скрыли эту надпись как и две предыдущих, сложили тент и ушли прочь.

Затем, когда мы отошли от треугольника на два-три километра, Аль-Эфесби приказал одному из сопровождавших нас мальчиков-танцоров вернуться назад и быстро снять с надписей маскировочную ткань.