Анарео (СИ)

Он не уснул — провалился в смурное забытье, то и дело прерываемое короткими пробуждениями. Дважды ему казалось, что к двери кто-то подходил и прислушивался. И только под утро усталость взяла свое, и сознание провалилось в глубокий, черный колодец.

* * *

Проснулся Рист, когда луна уже бросила первый блик на вечереющий небосклон, от того, что в дверь громко колотили. Это был хозяин.

— Я уж думал, не случилось ли чего, — заискивающе сказал он. — Как-то вы, бабат, долго не открывали.

Стражу не понравилось выражение его лица — словно испуг прошелся легкой рябью по угрюмому лицу, всколыхнув далеко запрятанный страх.

— Я останусь еще на пару дней, — ответил он, ссыпая в подставленную ладонь серебро, — ужин, как вчера.

Поблагодарив за принесенный поднос, Рист вновь закрыл комнату изнутри. Осмотрел рану — та выглядела значительно лучше: края сильно стянулись, кожа вокруг побелела и спала.

Посчитал, сколько времени он провалялся без памяти, стиснул зубы.

Свернул плащ и распахнул ставни окна.

Страж не видел, как к хозяину пришли двое чужаков и долго о чем-то его расспрашивали, а потом поднялись наверх.

* * *

Фурта встретила его всё той же унылой картиной. В рассветных сумерках Рист, устроившись поудобнее, принялся размышлять, как лучше вытащить Грету, не перебудив при том всю округу. Дело значительно облегчалось тем, что собак поблизости не наблюдалось, а владелец хибары, очевидно, не питал к живности особой приязни.

Что-то неправильным казалось в сонном ржаном поле, укрытом утренним туманом. Когда холодное осеннее солнце, наконец, взошло, разогнав блеклыми лучами пелену, Рист увидел.

Там, где стоял сарай, ничего не было.

Потрясенный, он привстал, чтобы разглядеть получше, втянул в себя запахи — дрожь лошадей в конюшне, сырое дерево, еле заметный привкус гари.

На месте сенника — пепелище, аккуратно засыпанное свежей землей.

Глава двадцать пятая

Налетевший ветер подхватил осенние листья, прошелся легкой рябью по еще не высохшим лужам, дернул длинный антарский плащ.

Крина беспокойно шагала взад-вперед по неширокой аллее, закрытой от посторонних глаз высокими кустами дикой розы. Размокшие лепестки уже почти все опали, и на тонких веточках виднелись лишь редкие съежившиеся от холода бутоны.

Надо уносить ноги.

Она сама не заметила, как сказала это вслух. В конце концов, интуиция еще ни разу её не подводила. Где бы ни была Виктория, шансы на то, что ликуд вернется обратно, не приведя за собой Волдета, таяли с каждой минутой.

Антар решительно набросила капюшон. Пожалуй, в особняк не стоит и возвращаться — проще сразу отправиться к ближайшим воротам и, покинув резиденцию, для начала затеряться в городе. Время для мести еще придет, а пока хорошо бы остаться живой.

Двадцать метров до конца аллеи. Поворот направо — на открытом месте ветер окончательно обозлился и принялся неистово трепать плащ за подол — и еще с сотню шагов.

На плечо сзади легла тяжелая рука.

Крина на мгновение замерла, затем резко развернулась, одновременно мысленно нащупывая браслет. Голубая ящерица успокаивающе зашипела, отзываясь на прикосновение.

Чужая ладонь дрогнула и вернулась на место.

Самый старый из всех глав кланов стоял перед ней в своем неизменном черном одеянии, из-под воротника которого выглядывал белоснежный тонкий шарф, и улыбался.

От этой улыбки, тошнотворного сладковатого запаха, Крине стало не по себе.

— Наша дорогая гостья, — заскрипел Костадин, — что же вы гуляете в такую непогоду? Позвольте мне угостить вас горячим у себя дома. Будет совершенно непростительно, если вы продрогнете здесь в одиночестве.

Крина очень хорошо помнила, что голос дормиен на совете был очень даже свеж и бодр.

Она беспомощно оглянулась. Ни души вокруг.

— Я, пожалуй, не буду отнимать ваше время, — ответила антар как можно мягче, — у главы наверняка много дел.

— В таком случае, прошу расценивать мою просьбу как приказ. — Улыбка на старческом лице расцвела еще шире, и Костадин взял девушку под руку.

До самого конца пути они шли в полном молчании.

…Первый вопрос дормиен задал, когда Крина опустилась в мягкое бархатное кресло.

— Мне сообщили, что сегодня ночью вы покидали нашу резиденцию. — Глава с нездоровым удовольствием разглядывал сидевшую напротив него. — Хотелось бы узнать, зачем вам это понадобилось?

— Люблю ночные прогулки, — ответила Крина, лихорадочно перебирая в уме все причины осведомленности Костадина. Охранявший ворота страж? Нашедшаяся Виктория?

— Врете, — Костадин нежно поглаживал подлокотник. — Нагло, беззастенчиво врете.

— Хорошо, — сглотнула Крина. — Хотела навестить старого друга.

— У вас есть друзья среди людей? — дормиен поднял тяжелый взгляд.

— Это считается серьезным проступком? — антар выдержала напор. — Скорее, были. Я ходила на кладбище.

— Допустим, так, — согласился Костадин, — но только допустим. Дайте мне свои ладони.

Крина опешила.

— Что?

— Покажите мне руки, — старик нетерпеливо перегнулся через стол. — Очень хорошо, — сказал он, глядя на кисти, которые издалека протянула ему антар.