Анархические письма

Итак, человек должен не слепо следовать тому, что есть (это удел зверей и птиц следовать природе, необходимости, установленному порядку вещей), но обречен требовать того, что должно быть! Никто, кроме человека, среди существ, имеющих смерть своим уделом, неспособен к этому. Дело же человека: бунт против «настоящего», как не-настоящего – ради должного. Необходимость всегда наступает на свободу (то есть на нас), сужая и ограничивая ее рамки – свобода должна контратаковать, наступать на необходимость, отвергать ее, биться с ней за каждый клочок земли! Природа всегда самодовольна, всегда бессмертна, всегда едина; не осознавая себя, не сравнивая и не выбирая, она не взыскует и не дерзает, не бунтует и не отказывается, но человек – заброшенный, расколотый, одинокий в своем настоящем, не может не бунтовать против этого настоящего во имя должного – во имя Смысла, Единства и Бессмертия. Этот бунт и есть начало творчества – позитивной стороны свободы. Именно в бунте рождается свобода, хотя не в бунте она живет.

Когда человек осознал свое выпадение и отличие от Природы, свою свободу и одиночество, он то впадал в ребяческую гордыню младенца, сломавшего свою любимую игрушку, вызывая на бой Бога и насилуя Природу по своему слепому к беспредельному произволу, то впадал в отчаяние, по-детски закрывая глаза и убегая от свободы и знания. Пора бы повзрослеть!

Бакунин писал: «Свобода неделима; нельзя отрезать малую часть ее, не убивая целого». Именно в ней, крохотной частице, отрезанной от свободы, будет заключена вся ее сущность. Герцог Синяя Борода, как известно, разрешал своим женам бродить по всем комнатам его роскошного дворца кроме одной маленькой комнатки – и именно в ней-то и заключалось самое важное. Бог разрешал Еве в раю есть все плоды со всех деревьев – кроме одного, – но то было Древо Познания…

Свобода – и наше проклятие, и наш крест, и наше сокровище, это – мы сами. Свобода – это ответственность, но не только в том узком и пошлом смысле слова, который обычно подразумевают («демократия – это не вседозволенность» и т.д.), а в более глубоком и значительном смысле. Мы свободны – значит, мы живет одну-единственную жизнь и отвечаем за самих себя и за весь мир. Мы свободны – значит, мы обязаны внести в этот мир себя, свой смысл, поскольку никто за нас этого не сделает. Мы свободны – значит, мы можем положиться только на себя и, не веря в неизбежное светлое будущее, знать, что вне, помимо и после нас ничего не гарантировано. Мы не можем верить ни в Бога, ни в Завтра, но должны делать свое дело Здесь и Сейчас.

Еще одна цитата из Сартра, этого великого поэта свободы, который почти не называл себя анархистом, но без которого сегодняшнее анархическое мировоззрение, по-моему, уже сложно себе представить: «Я не могу быть уверен, что товарищи по борьбе продолжат мою работу после моей смерти, чтобы довести ее до максимального совершенства, поскольку эти люди свободны и завтра будут сами решать, чем должен быть человек. Завтра, после моей смерти, одни, может быть, решат установить фашизм, а другие окажутся такими трусами, что позволят им это сделать. Тогда фашизм станет человеческой истиной; и тем хуже для нас. Действительность будет такой, какой ее определит сам человек.» Слова не очень-то утешительные, зато честные.

Надо иметь мужество до конца понять, что означает этот простой факт: человек обречен быть свободным. То и дело можно увидеть, как недостаточная честность и мужество превращают стремление людей к свободе в карикатуру. Вот послушайте, к примеру:

«Мы не хотим быть рабами!»

Хорошо.

А чего мы хотим?

Чего хотят свободные люди?

И вправду: "Чего должны хотеть свободные люди?»

В этом вопросе – ловушка, и вылезают уши нашего рабства, нашей нечестности, нашего внутреннего нежелания признать свою свободу.

Вы понимаете: как только свободе учат – свобода исчезает. Как только вас учат (бескорыстно, доброжелательно, мудро): как вам быть самим собой – вы исчезаете.