Анархия

— Хейден, ты вернулась, — прохрипел он, затем откашлялся и поморщился. — Я не был уверен, что ты это сделаешь.

— Я тоже, — призналась я, подходя к стулу рядом с его кроватью.

Он постарался сесть немного прямее, затем воспользовался механическим пультом от кровати, чтобы помочь себе.

— Ну, я рад, что ты это сделала, — сказал он мне с широкой улыбкой.

Меня раздражало то, что он был чертовски откровенен в своих эмоциях. Кто, черт возьми, был так уверен в своей шкуре в наши дни?

Лукас был. Вот кто.

— Я перевела твою маму в дом престарелых, — выпалила я, уклоняясь от неловких, незнакомых чувств, которые он пробуждал во мне. — Только временно, если ей это не понравится. Но я подумала, что тебе лучше знать, что о ней заботятся, пока ты лечишься.

Его брови взлетели вверх после моего первого заявления, и на мгновение он словно потерял дар речи. Затем он издал долгий вздох облегчения.

— Спасибо, — прошептал он, проводя рукой по лицу. — Спасибо, это было… тебе не нужно было этого делать. Она все еще полуподвижна и пару дней могла о себе позаботиться. — Он съёжился, когда сказал это, и я знала, что он не верит в то, что говорит. Не говоря уже о том, как бы она волновалась, когда он просто не вернулся домой.

— Ну, дело сделано. Зед поручил нашим ребятам закончить ремонт у вас дома, но это может занять пару недель, пока они будут ждать детали. — У меня было несколько бесед с только что назначенным подрядчиком, пока мы были в Анархии, и я утвердила все расходы.

Лукас слегка нахмурился.

— Однако пандусы были завершены на прошлой неделе.

Я посмотрела на него долгим взглядом. Он установил пандусы над всеми ступенями или порогами между дверными проемами, но это было все — что понятно, когда денег было мало. Но работа, которую выполняли мои ребята, означала бы, что его мама будет не просто обходиться основными потребностями, а будет чувствовать себя комфортно.

— Врач сообщил какие-либо новости о том, когда тебя выпишут? — спросила я вместо того, чтобы объясняться. Я уже могла сказать, что он будет протестовать только из-за того, что он, несомненно, расценит мою помощь как благотворительность.

Он слегка кивнул.

— Может быть, завтра. Он просто хочет убедиться, что ожог на моей груди не воспалится. — Он сморщил нос, и мои плечи напряглись от напряжения.

— Лукас... — Я замолчала со вздохом. По привычке я прикусила край ногтя большого пальца, подыскивая нужные слова, но Лукас протянул руку и осторожно убрал мою руку ото рта.

— Не грызи ногти, — сказал он мне с притворным упреком.

Я ошеломленно смотрела на него мгновение, затем резко рассмеялась и покачала головой.

— Черт возьми, ты на секунду идеально сымитировал Зеда. В любом случае, я собиралась спросить, что ты помнишь о человеке, который тебя похитил. О том, кто все это сделал. — Я помахала рукой на его состояние. — Ты был не в себе, когда я видела тебя прошлой ночью.

Он поморщился, но не отпустил мою руку. Он просто соединил наши пальцы над накрахмаленным постельным бельем.

— Это Реджи напал на меня у тебя дома, — сказал он, подтверждая то, о чем я уже догадалась. — Я проверил видеомонитор, как ты мне и сказала, но я узнал его по «Седьмому кругу» и предположил — конечно, ошибочно, — что можно открыть дверь.

Ярость разлилась по моим венам, и я снова пожалела, что убила Реджи так быстро, когда прошлой ночью мы нашли Лукаса.

— Он пришел за тобой? — спросила я, сглотнув свой гнев. — Или Сеф? — Лукас решительно кивнул мне.

— Определенно за мной. Чувак с повязкой на глазу, который пришел после того, как Реджи выбил из меня все дерьмо, излил какую-то чушь о том, как я заслужил это за то, что осмелился прикоснуться к его женщине. — Он изогнул ушибленную бровь, и я глубоко вздохнула.

— Я расскажу тебе, — прошептала я, отвечая на его немой вопрос. Он слегка кивнул.

— Но не здесь. Я подожду. Сеф в порядке? — Я застонала.

— Она в порядке. В безопасности. Но… немного разозлилась на меня. Или на нас. — Брови Лукаса взлетели вверх.

— Она знает?

— Это было неизбежно, так что да. И она далеко не счастлива со мной прямо сейчас, но она справится с этим. В конце концов. — Или, может быть, не сделает этого и возненавидит меня навсегда. Но я могла жить с этим, зная, что она все еще в безопасности от грехов нашей семьи.

— Черт, мне так жаль, Хейден, — пробормотал Лукас, его глаза были полны искренности и вины. — Я должен был сказать что-то с того самого первого момента... — Я только пожала плечами.

— Невозможно изменить прошлое, Лукас.

— Я должен кое в чем признаться, — сказал он, затем прикусил нижнюю губу так, что это слишком отвлекало. С одной стороны рта была корка, но это не портило полноту его губ.

Внутри меня зародился трепет ужаса.