Анархия – мать порядка

2 марта 1917 г. свободу Махно принесла революция. Он считался политическим заключенным, а не уголовным, и обрел свободу тогда же, когда недавний самодержец оказался под арестом. Февральский социальный взрыв в мгновение ока сверг самодержавие. Новая власть еще только искала формы и очертания, и в окружающей жизни было немало признаков желанной для Махно анархии. Но ему хватало знаний, чтобы отличать от анархии уличную свободу и беспорядок. Анархию еще предстояло организовать…

Февральская революция открыла дорогу для решения важнейших проблем, стоявших перед страной: наделения крестьян землей, защиты прав рабочих, демократизации политической жизни. Многим казалось, что революция поможет добиться скорейшего и справедливого мира. Но само по себе свержение самодержавия не могло решить вставших перед Россией проблем. Россия стала одной из самых свободных стран мира, ее социальные слои и политические силы вступили в решительную борьбу. Широкие массы, активность которых была пробуждена и освобождена революцией, в своих естественных стремлениях были близки анархизму. Они выступали за народовластие, широкое самоуправление, переход заводов в руки рабочих, земли – в руки крестьян, за прекращение войны без ущерба России и обеспечение голодных горожан продовольствием. Миллионы людей ожидали, что революция приведет к наступлению счастливой эры в истории страны. Но пока предстояло решить, как конкретно будут осуществляться перемены, ожидаемые миллионами россиян.

По словам А. Керенского, "одним из основных событий этих дней явилось полное уничтожение государственной власти"[25]. Такая анархическая картина – несомненное преувеличение, но доля правды в ней есть. Власть потеряла возможность принуждать и вынуждена была убеждать. А это – существенный шаг к свободе, к безвластию. Идеалом анархизма соответствовало и бурное развитие самоуправления в самых разных сферах – от советов до фабзавкомов. Анархические правила игры на время было вынуждено принять и Временное правительство. В принятой им 26 апреля декларации говорилось: "В основу государственного управления оно (правительство – А.Ш.) полагает не насилие и принуждение, а добровольное повиновение свободных граждан созданным ими самими власти. Оно ищет опоры не в физической, а в моральной силе"[26]. Иного Временному правительству не оставалось. Реальная сила на время перешла в руки органов рабочих и солдатских советов, также действовавших по принципу морального воздействия на массы, представленные в большинстве своем в этих органах самоуправления.

Советы опирались на органы производственного самоуправления – фабрично-заводские комитеты, а также на широкую сеть рабочих и солдатских организаций. По примеру Петрограда солдатские комитеты возникали по всей стране и брали военную силу под свой контроль.

Однако лидеры советов – умеренные социалисты – понимали, что управлять страной они не смогут, да и вся страна, не связанная с Петросоветом организационно, не станет подчиняться решениям неизвестных пока России людей, лидирующих в этом революционном органе. Революционерам необходимо было еще приобрести достаточную известность и опыт легальной работы, чтобы их авторитет превысил влияние думских лидеров. Поэтому Совет, воспринимавшийся в столице, как власть, исходил из того, что правительство будет формироваться думским большинством – либералами. Но Совет претендовал на роль верховного контрольного органа, своего рода парламента. Лидеры Совета считали: "Стихию можем сдержать или мы, или никто. Реальная сила, стало быть, или у нас, или ни у кого"[27]. Это утверждение было не далеко от истины. Так стало формироваться двоевластие – сосуществование двух центров власти (правительство и советы) с неразделенными полномочиями.

Самоорганизация людской стихии и сила власти правящей элиты становятся полюсами революционной эпохи. Какая организация окажется сильнее – растущая снизу или сверху? Признаки этого противоборства Махно подмечал, бродя по взбудораженной Москве. Он легко мог «зацепиться» в большом городе, войти в Совет, деловито заняться организацией городской революции. Но он сел в поезд и отправился домой – вглубь страны. Настоящая революция варится там, а в столице подводят итоги.

* * *