Анархия – мать порядка

После этого инцидента Тряпицын по радио стал выступать против перемирия с японцами, предупреждая, что они могут нарушить его в любой момент и устроить резню. Тряпицын выступал и против идеи «буфера», который дает возможность белым готовить вероломное нападение вместе с японцами. «Злопыхатели много времени спустя будут обвинять уже мертвого Тряпицына в подстрекательстве к войне с Японией. К сожалению, апрельские события подтвердили правоту Тряпицына и его штаба»[527], — комментирует Г. Левкин. Предупреждения Тряпицына вызвали у лидеров коммунистов раздражение – ведь и в РКП(б) на Дальнем Востоке было немало противников как «буфера», так и переговоров с японцами, которые могли оказаться ловушкой. Агитация Тряпицына могла «сорвать игру».

Тряпицын не убедил лидеров приморских большевиков. Многим из них это будет стоить жизни. «Игру» сорвали японцы. В ночь на 5 апреля, в разгар переговоров о выводе японских войск с Дальнего Востока, японцы начали резню красных на Дальнем Востоке – Николаевск был только репетицией. Погибло более 7000 человек, в том числе лидер приморских партизан Сергей Лазо.

22 апреля, выстраивая армию ДВР после первого японского удара, главком Генрих Эйхе назначил Тряпицына командующим Охотским фронтом, в зону ответственности которого входил и Хабаровск. Это показывает, что красное командование рассчитывало, что именно армия Тряпицына, как лучше всего сохранившаяся после удара японцев, будет наступать на Хабаровск.

Но японцы не были намерены отдавать Тряпицыну инициативу и высадились под Николаевском. Естественный путь отступления для него был в сторону Хабаровска, но тогда на Амуре армия Тряпицына была бы зажата с двух сторон – от Хабаровска шли японские канонерки с десантом. Комфронта находит остроумное решение – отступать на реку Амгунь, впадающую в Амур. Таким образом, фронт красных располагался близ Николаевска, сковывая японцев, тыл располагался в селе Керби – достаточно далеко от Николаевска и от моря, что исключало его быстрый захват японцами. Но в случае поражения Охотского фронта все равно оставалась возможность отступать на занятый красными Благовещенск. Во всех отношениях удачная позиция, если бы речь шла только о войне с Японией.

В канун отступления из Николаевска обострились конфликты среди партизан. По доносу командира Биценко были арестованы комиссар горных дел И. Будрин, председатель Николаевского горсовета Б. Любатович и их «сообщники», обвинявшиеся в подготовке переворота. За неповиновение боевым приказам был арестован также партизанский командир Г. Мизин. Тряпицын и другие члены трибунала поверили Биценко, арестованные были приговорены к тюремному заключению, но перед эвакуацией все заключенные были расстреляны. Позднее, уже после гибели Тряпицына, выяснилось, что Биценко – провокатор белых. Этот инцидент сыграл трагическую роль в судьбе самого Тряпицына – он считал, что разоблачил заговорщиков, и с тыла ему ничего не угрожает.

Чтобы не дать японцам возможности создать в Николаевске удобную базу, Тряпицын приказал 1 июня сжечь город, эвакуировав население в Керби. Такое поведение в стиле 1812 г. значительно снизило ценность Николаевска для японцев. Шокирующее воздействие на Японию произвело другое решение Тряпицына – перед отходом из города захваченные в плен подданные Японии были расстреляны. Страна восходящего солнца была шокирована, Северная экспедиция повернулась к ней жутким лицом террора. Тряпицын поступил с японцами (правда, не совсем уж мирными, учитывая, что они в большинстве своем прибыли для обеспечения агрессии и участвовали в боях) также, как японцы привыкли поступать с русским населением Дальнего Востока. Так, 22 марта 1919 г. японцы сожгли село Ивановка вместе с 257 жителями[528]. И это – только один из случаев. Характерно, что Колчак призывал своих командиров брать пример с японцев в этом вопросе. Так что действия Тряпицына были обыденностью Гражданской войны. В дальнейшем японцы использовали факт расстрела японских подданных в дипломатических целях. На это было несложно отвечать – японцы действовали еще хуже. Но дипломаты ДВР некоторое время с уважением относились к этой претензии Японии, что ставило их в нелегкое положение. Почему? Мы еще вернемся к этому.

Население отправилось в Керби на пароходах, а армия отходила по болотистой местности и измоталась. Обострились конфликты. Тряпицын расстрелял одного партизана за то, что тот съел неприкосновенный запас шоколада. Второй участник этого «пира» сбежал в Керби, где стал рассказывать, что Тряпицын сеет террор по Амгуни. В Керби было много недовольных Тряпицыным – эвакуированные жители не могли простить ему сгоревшего имущества, бойцы отряда сахалинцев, среди которых было много бывших каторжников, были недовольны наведением дисциплины…