Анархия (Сборник)

Петр Кропоткин Анархия (Сборник)

Анархия - это свобода

Я очень люблю Толстого, но мне часто казалось, что Кропоткин был тем, о чем Толстой только писал. Он просто и естественно воплотил в своей личности тот идеал моральной чистоты, спокойного, ясного самоотречения и совершенной любви к людям, которой мятущийся гений Толстого хотел достичь всю свою жизнь и достигал только в искусстве.

Ромен Роман

Три лика анархизма

За последние десятилетия в общественное сознание был внедрен и стал едва ли не общепринятым образ анархиста, неразрывно связанный с террором. Действительно, целый ряд организаций анархического толка на Западе, отчаявшись совершить революционные преобразования общества, перешли к тактике индивидуальных убийств, стимуляции массовых беспорядков, надеясь таким образом расшатать устои государственных систем.

В книгах и кинофильмах анархисты представлены обычно бесшабашными молодыми людьми, вооруженными и чрезвычайно опасными, посягающими на имущество, а то и саму жизнь добропорядочных граждан, - в чем-то такие "борцы за свободу" вполне соответствуют членам организованных преступных группировок. Они вызывают не уважение, а отвращение и страх.

Вполне понятно, что таким образом имущие власть и капиталы стремятся с помощью подчиненных им деятелей культуры - опорочить саму идею анархии. И это им явно удается. Однако приходится признать и то, что анархисты-разбойники - вовсе не выдуманные персонажи. Подобные люди бывали в прошлом и есть, пожалуй, сейчас.

На Западе анархисты чаще всего исповедуют крайний индивидуализм воинствующего толка, тогда как абсолютно преобладает там тихий и мирный индивидуализм, характерный для обывателей. Его философские основы наиболее ярко выразил Макс Штирнер (Каспар Шмидт) в книге "Единственный и его собственность", изданной в 1844 году. Он высказался с предельной честностью: "Божественное - дело Бога, человеческое - дело человечества. Мое же дело не божественное и не человеческое, не дело истины и добра, справедливости, свободы и т.д., это исключительно МОЕ, и это дело не общее, а ЕДИНСТВЕННОЕ так же, как и я - единственный.

Для Меня нет ничего выше Меня".

Теоретик социал-демократии Э. Бернштейн назвал Штирнера "самым последовательным из всех анархистов", который развил "идею безвластия до ее конечных выводов... Его книга - это песнь песней эгоизма". Не менее определенно высказался Г. В. Плеханов: "Макс Штирнер имеет полное право называться отцом анархизма".

В том же духе писал и В. И. Ленин: "Анархизм - вывороченный наизнанку буржуазный индивидуализм. Индивидуализм, как основа всего мировоззрения анархизма". Правда, не совсем ясно, что получится, если вывернуть наизнанку буржуазный индивидуализм, - пожалуй, ничего хорошего, всяческая внутренняя мерзость. Понятней и верней, по-видимому, говорить о двух разновидностях индивидуализма: воинствующем и мирно-эгоистичном. Первый находит свое воплощение в террористических анархистских организациях, второй - в "семейной идиллии" обывателя, мелкобуржуазном идеале общества потребления.

С удивительной близорукостью профессиональных политиков Бернштейн, Плеханов, Ленин и их последователи не заметили (а точнее сказать, не пожелали заметить) еще один - поистине светлый! - лик анархизма. Он прямо противоположен принципам, провозглашенным Штирнером: Мое дело божественное и человеческое, дело истины и добра, справедливости и свободы!

Именно так имел все основания утверждать Петр Алексеевич Кропоткин. И у него это были не просто слова, рассуждения и умозрения. Подобно мятущемуся Бакунину, он доказывал верность своих идеалов собственной жизнью. Этим он самым решительным образом отличается от подавляющего большинства философов и политологов, социологов.

Кто он? Знатный князь и революционер-народник, камер-паж императора Александра II, наследник богатых имений, бравый офицер, теоретик анархизма, замечательный путешественник, ученый-первооткрыватель (географ, геолог), глубокий мыслитель. Уникально уже само по себе сочетание этих качеств. Но главное: велик он не тем, что достиг званий и должностей, а тем, что имел честь и мужество отказаться от них во имя высоких идеалов и свободы.

Жизнь свою он построил наперекор судьбе. Не злому беспощадному Року древнегреческих трагедий, а той доброй сказочной фее, которая одарила его при рождении высоким титулом, богатым наследством, привилегированным положением в обществе. (Не об этом ли мечтают эгоисты-индивидуалисты?) Ему предоставлялись прекрасные возможности для блестящей карьеры на службе и в науке. Он их отверг без долгих раздумий.