Анархия в РФ: Первая полная история русского панка

Мы тоже встали, и тут подлетает какая-то баба. Что называется — синявка. Пальто у нее надето на голое тело, а за руку держит ребенка. Она начинает бегать вдоль очереди и орать:

— Ой-ой-ой! У меня тут очередь прошла! Пустите купить — у меня очередь прошла!

На что какой-то мужик ей ответил:

— У меня вся жизнь здесь прошла. А я все равно стою!

Алексей Рыбин (Рыба) — музыкант, основатель группы «Кино»

Да, забыл предупредить: времена, о которых я говорю, — это времена советской власти. Очень скоро она загнется и все будет по-другому, но тогда всем еще казалось, что Система непобедима, страна находится на пике могущества, и ничто не способно изменить нынешнюю жизнь. Все мы так и умрем, ни разу в жизни не послушав на полную громкость своих «Эмерсона, Лэйка и Палмера».

Советские законы были полным идиотизмом, но еще хуже было то, что стоит НАД законом. Общественное мнение. Правила игры, которым все молча следовали. Впитавшиеся в кровь представления о том, что можно и что нельзя.

О самой советской власти никто из нас не думал. Власть была далеко и нас не касалась. Иногда эту власть показывали по черно-белому советскому телевидению, да только кто из нас тогда смотрел телевизор? Куда омерзительнее далекой власти было то, что ты видел, просто выходя по утрам на улицу. Там бормотали, бессмысленно бродили, стояли, сидели, курили и искоса друг на друга посматривали люди, которые и были советской властью. Сидеть дома нам не давала молодая горячая кровь, а стоило выйти из дому, и ты видел тысячи глаз, изнутри освещенных одним и тем же общественным мнением. На улицах, на работе, в метро, автобусах, кинотеатрах, столовых, у пивных ларьков — там была реальная советская власть. Тупая и бессмысленная. Скрыться от нелепых правил ее игры было невозможно.

Двадцать лет назад моя страна напоминала гигантский театр абсурда. Но что-либо менять никто, похоже, не собирался. Люди просто следовали заранее известным правилам. Вставать ни свет ни заря. Повиснуть на поручнях прыгающего автобуса. Постепенно протискиваться в сердцевину теплой, влажной, источающей запах «после вчерашнего» толпы. Через час оказаться на работе и до тех пор, пока не стемнеет, заниматься заведомо бессмысленным и никому не нужным делом. Ни о чем никогда не думать. Ничего не пытаться поменять.

Мы были молоды, и привычки к бессмысленному труду у нас еще не было. Мы слушали свой рок-н-ролл и плевать на все хотели. У Андрюши есть песня, которая так и называется — «Плевать»:

Тара. Пара-та-та-та тара. Пара-та-та-та-тара.
Пара-та-та-та-ту-ту-ту-па-па-па-па.
Тара. Пара-та-та-та тара. Пара-та-та-та-тара.
Пара-та-та-та-ту-ту-ту-па-па-па-па
Плевать!
Плевать!
Плевать!
Плевать!

Нам повезло. Мы услышали рок-н-ролл немного раньше других и полюбили его больше, чем другие. Отчего это произошло и почему на всех повлияло поразному — я не знаю. Может быть, это какой-то вид патологии, только непонятно, у нас или у всех остальных. Я вот думаю, что у остальных.

Огромное количество наших приятелей, одноклассников, коллег по работе, соседей, просто знакомых — тоже слушали и вроде бы любили эту музыку. И сейчас, кажется, любят. Однако ведь исхитрились стать полноценными членами общества, влиться в трудовые коллективы, накупить себе всякого говна и радоваться жизни.

Говорят, что это тоже интересно — зарабатывать деньги. Типа что-то близкое к спорту. Не знаю. Я как-то зарабатывал — ничего интересного и адреналинового в этом не нашел. Хотя вот, скажем, с Андрюшей я познакомился как раз в тот период когда он зарабатывал очень прилично. В его тогдашней ситуации не заработать было просто невозможно.

…

Если кому-то кажется, что я слишком много внимания уделяю заводам, советской власти и мужикам-работягам, то напрасно. Из этого на самом деле и состояла почти вся наша жизнь, как сейчас для ребят того же возраста она состоит из бутылочного пива, ночных клубов и CD-плееров.

Все было уныло, все было черно-белым и тоскливым. Даже красные транспаранты и флаги не делали улицы ярче. Осенью были желтые листья, а зимой и летом — синие небеса. Но стоит начать вспоминать то время — все кажется черно-белым. Правда, начало девяностых выглядит вообще черным, но об этом в другой раз.

На этом фоне квартира Лэйка выглядела дико и разноцветно. После кражи полиэтилена Андрюша наконец позволил мне пройти внутрь и рассмотреть коллекцию. Из мебели в его комнате стояли только гигантские колонки 35-АС — самые крупные на тот момент акустические системы. Кроме них имелись усилитель «Одиссей» (лучший из советских усилителей) и магнитофон «Маяк» (вещь в те годы дико престижная). А также десятки коробок с магнитофонной лентой и грядка пластинок, стоящая прямо на полу, — от одной стены до другой. Пластинки были все как на подбор западные.