Анархист

- Не хочешь за встречу? Ладно, а я выпью. - он опрокинул стакан в глотку, поморщился. - Бог, значит, тебя держит.

При чем здесь Бог? Неужели встретившись надо обязательно пить спиртное? Игорь опустил взгляд, а Махно, закусывая, повел разговор:

- Странный он у вас. Не гуманный. Слишком много позволяет одним и отбирает у других. Почему допускает несправедливость? Почему заставляет страдать? Не задумывался? Бог страдал и нам велел. Вот такая интерпретация. Страдание, страх — так возникает рабство. Разве нужны богу рабы? Зачем ему, - Махно ткнул пальцем в потолок, - рабы? Или все-таки рабы нужны религии? Той религии, которую эти же самые рабы и придумали.

Он снова наполнил кружку.

- Не будь рабом условностей, Гарий. Давай выпьем.

Пришлось выпить. Через минуту Игорь почувствовал: захорошело.

- Знаешь, чем вера отличается от религии? В каждой религии сентенция — справедливость в другой жизни. Справедливость на том свете — как ты себе это представляешь? Будешь следовать заветам, попадешь в рай, нет — в ад. Смешно, честное слово! Стращают физической болью дух. Или соблазняют гуриями бесплотную субстанцию. Получается, следовать заветам надо не по совести, а из-за страха или удовольствия. Муслимов гуриями и вином соблазняют, а у православных какой рай? Покой? Тогда ты уже в раю, Гарий. Молишься, в парнике копаешься.

Вадим снова налил водки, выпил как воду, даже не поморщился.

- А вот моя вера — есть непознанное, оно будет всегда: за горизонтом знаний другой горизонт. Есть вселенная, где ничего не пропадает. Что там за чертой? Уж наверно не то что мы себе представляем раз избавляемся от оболочки. Вот во вмешательство из непознанного я верю. А религия слишком просто объясняет. Нет ничего из того, что мы могли бы представить, по ту сторону.

- Зачем ты мне это говоришь?

- Признаться хочу. В реанимации с какого-то момента меня перестали колоть обезболивающими. - у Вадима в глазах полыхнуло пламя, Игорю даже показалось, в комнате стало светлее. - Тогда я молил бога дать силы чтобы выжить. И он дал мне их! Я выжил! Потому что не мог уйти, когда те твари живы. Понимаешь? И потом в камере молил, чтобы спящему заточку в сердце не воткнули. Он разрешил мне.

Игорь невольно задержал дыхание, в голову ударило: он сошел с ума в тюрьме!

- Вот исполню задуманное, - синие отблески плясали по стенам, - тогда точно буду свободным.

- Что ты задумал?

Махно очнулся, глаза потухли.

- Потом. Скажи, а чего в вашем заведении охраны нет?

- Бог хранит обитель.

- Так и знал, что так скажешь. А старикашка на воротах - апостол.

- Ему жить негде, а здесь он вроде при деле. Серьезная охрана нам ни к чему.

- А как девки срамные забегут концерты закатывать или маньяк с ножиком?

Махно подвинул кружку с остатками водки.

- Ты меня сведи с вашим начальником.

- Зачем?

- Может, и меня приютит. И я, глядишь, на что-нибудь сгожусь.

Игорь подумал, взял кружку. Водка обожгла пищевод, давно не пил. Он вытер губы.

- Хорошо, сведу.

Кабанов посмотрел на часы — почти час. По словам клиента, Олег занятий не пропускает. Клиент — мать, то есть крайне субъективный клиент и вполне вероятно сынок давно учебу забросил. Но начинать Дмитрий решил с техникума. Утро снова было посвящено академику Какашкину, посему слежка за студентом была перенесена на дневное время.

Дмитрий дважды объехал техникум: первый круг сделал, убедившись, что припарковаться непосредственно у здания невозможно, второй — прикидывая, какой и откуда идет общественный транспорт. Вероятность того, что Олег поедет домой, естественно, выше, поэтому Дмитрий оставил девятку за соответствующей остановкой.

Майский день бодрил — солнце прогревало плечи, к коже прилипал загар, легкий ветер сдувал излишки тепла. Дмитрий нашел удобное место для наблюдения во дворе соседнего дома. Далековато, но разглядеть лица возможно. Логинова прислала фотографии сына и в полный рост и крупным планом, перечислила одежду, в которой Олег обычно ходит. Слежка за ничего не подозревающим мальчишкой казалась для Дмитрия совершенно пустяковым делом. 13-15, через полчаса закончатся занятия, Олег выйдет из дверей техникума и превратится в объект наблюдения.

В 13-47 из дверей техникума вывалилась толпа студентов. Надежда химической промышленности немедленно продолжила опыты. Парни и девушки, не щадя легких своих, принялись за изучение продукции табачной промышленности. Зря они это делали, химический состав дыма давно перестал различаться. По мнению Дмитрия, сигареты разных марок наполнялись из одного ведра в каком-нибудь подвале. Разве что одеколон разный гастарбайтеры капали в ведра. Поэтом и курить бросил, подумал еще, не госпрограмма ли это по оздоровлению населения. Судя по всему, нет: последовавших его примеру ветеранов табакокурения не наблюдалось, а молодежь, очевидно, другого, качественного вкуса табака и не знала.