Анархизм

Как у Бергсона наряду с поверхностным, внешним рассудочным «я», выработавшим язык и научные методы для удовлетворения своих практических нужд, живет глубокое, внутреннее, жизненное «я», раскрывающее свое самосознание через интуицию, так в социальной философии синдикализма живет тоже противоположение применительно к социальной среде.

В экономии – это противоположение между обменом, преходящей формой, обслуживающей внешние потребности хозяйственного общества, и производственным процессом – глубоким внутренним механизмом, неотделимым от самого существования общества[14].

В политическом плане синдикализм выдвигает противоположение между летальным реформизмом, исповедующим культ малых дел, и революционным реформизмом – в своих завоеваниях утверждающим свою подлинную сущность, свое «право».

* * *

Синдикализм открыл новую эру в развитии пролетарского самосознания.

Первоначально стихийный, непосредственно выросший из жизни, синдикализм в наши дни становится сознательным классовым протестом против рационализма – против слепой веры в непогрешимость теоретического разума, всеустрояющего силой своих отвлеченных спекуляций.

Синдикализм утверждает автономию личности, утверждает волю творческого и потому революционного класса.

В синдикалисте живут рядом: «страстный индивидуализм», ревниво оберегающий свою свободу, и напряженное чувство «пролетарского права». Синдикалист уже не исполнитель только чужих мнений, но непримиримо и героически настроенный борец, своим освобождением несущий свободу и другим.

И спор между редеющими защитниками рационализма и его врагами, думается мне, уже не есть только столкновение двух противоборствующих духовных течений, не есть контроверзы философских школ, турнир политических мнений, но борьба двух разных типов человеческого духа.

* * *

Но в «традиционном анархизме» – вопреки основным настроениям его – упорно говорят еще старые рационалистические ноты.

Правда, и общефилософская (смешение материализма с позитивизмом), и историко-философская физиономии Бакунина страдают крайней невыясненностью. В той творческой лихорадке, какой была вся жизнь Бакунина, ему было некогда продумать до конца философские основания своих утверждений. Любой аргумент в защиту его «дела» казался ему пригодным.

И потому у Бакунина мы найдем столько же рационалистических положений, сколько и разрушительных возражений против них. Бакунин оказывается одновременно близким и Конту, и Бергсону.

Бакунин посвящает красноречивую страницу автоматизму «закоченевших» идей, страницу как будто предвосхищающую тонкую аргументацию Бергсона: «Каждое новое поколение находит в своей колыбели целый мир идей, представлений и чувств, который оно получает как наследие от прошлых веков. Этот мир не представляется перед новорожденным в своей идеальной форме как система представлений и понятий, как закон, как учение; ребенку, неспособному ни воспринять, ни постичь его в такой форме этот мир говорит на языке фактов, воплощенных и осуществленных как в людях, так и во всем, что его окружает, во всем, что он видит и слышит с первого дня своей жизни. Эти человеческие понятия и представления были вначале только продуктом действительных фактов из жизни природы и общества, в том смысле, что они были рефлексами или отражениями в мозгу человека и воспроизведением, так сказать, идеальным и более или менее верным таких фактов с помощью этого безусловно вещественного органа человеческой мысли. Позднее, после того как эти понятия и представления внедрились указанным образом в сознание людей какого-нибудь общества, они достигали возможности сделаться, в свою очередь, продуктивными причинами новых фактов, собственно, не столько в природе, сколько в обществе. В конце концов они видоизменяют и преобразуют, правда, очень медленно, существование, привычки и учреждения людей, – словом, все человеческие отношения в обществе, и своим проявлением во всех мелочах повседневной жизни каждого человека они явно делаются чувствительными всем, даже детям».

И далее Бакунин даст убийственную характеристику «разума». Неоднократно подчеркивает он его бессилие, его неспособность творить или даже удовлетворительно выразить в логических терминах всю полноту бытия. Разум расчленяет и убивает жизнь. Абстрактное мышление оперирует общими идеями, но они являются бледным отражением реальной жизни.

Бакунин как будто презрительно относится к «науке». Наука живет отраженной, несамостоятельной жизнью; она конструирует представления, понятия жизни, но не самую жизнь. Общество, которое бы управлялось на основании законов, открытых «наукой», Бакунин объявляет «ничтожеством». Он выносит беспощадный приговор «ученому» правительству.

Но наряду с подобным «антиинтеллектуализмом» Бакунин высказывает и прямо противоположные идеи, категоричностью своей далеко отходящие от учений прагматистов об «инструментальном» значении разума.