Анаста

«Если мысль есть самая сильная энергия, — размышляла девочка, — то что же может ею — самой сильной — управлять? Если эта энергия-мысль есть во мне, то что во мне её сильнее может быть? И почему старейшины мудрейшие на сборах учили нас всему, но ничего не рассказали о том, как можно мыслью управлять. Быть может, и они об этом ничего не знают?

Энергия сильнейшая неуправляемою остаётся. То в одну сторону гулять пойдёт, а то в другую. Хоть и во мне она, и всё же не моя, раз я не управляю ей никак. И может кто-то поманить её к себе, и с ней играть, а раз во мне она, то и со мной играть в какую-то игру, но я об этом даже знать не буду».

Анаста старалась размышлять о силе мысли до самых сумерек. И когда спать легла, о ней усиленно старалась думать.

Проснувшись утром, Анаста не увидела, как обычно, рядом со своим домиком мамонта Дана. Раньше он всегда оказывался рядом, как только она просыпалась, но сейчас его не было. Не появился Дан и когда Анаста уже искупалась в заводи ручья. Она стала звать его, крича в сторону пастбища: «Дан, Дан!», но тот по-прежнему не появлялся. Да и Котёнка не было с ней рядом в эту ночь, и утром тоже он не появился.

Они ушли, поняла Анаста. Мамонту нужно много растительной пищи, а её становится всё меньше. Значит, Дан ушёл, чтобы не умереть бессмысленной голодной смертью. А с ним ушёл и Котёнок. «Но я не уйду», — подумала Анаста, набросила на плечико покрывало, сплетённое из волокон трав, и решительно направилась к горе, за которой наступал на мир ледник. Поднимаясь по тропе к вершине горы, Анаста вновь усиленно пыталась понять, как работает эта самая сильная энергия — человеческая мысль. Как нужно поступить, чтобы она остановила ледник?

Взобравшись на гору, она стояла на её вершине, кутаясь на ветру в платок. Жёсткие, студёные струи воздуха трепали её волосы, то открывая на лбу родинку, похожую на звёздочку, то закрывая её. Но девочка не замечала холодных струй, она рассматривала происходящее внизу, по ту сторону горы, у подножья которой уже не было никакой зелени. От горизонта до горизонта, насколько хватало взгляда вдаль, лежал ледник.

Глыбы льда подбирались к горе. Они были огромными, а это ведь ещё не основной ледник, а лишь первые льдины, толкаемые более мощными. «Значит, не устоит гора перед такими громадами», — думала Анаста.

Одна сторона горы уже остыла, и на ней нет растительности, остынет и вторая. Словно в подтверждение её слов раздался треск льда, из-под него хлынул, мешаясь с ледяной крошкой, поток воды и по образовавшейся жиже глыбы льда передвинулись ещё ближе к горе, взрывая перед собой землю и толкая поваленные деревья.

Анаста устремила свой взгляд к самой высокой глыбе льда и вздрогнула от увиденного. Упёршись своей головой в эту огромную ледяную гору, стоял мамонт Дан. Рядом с ледяной громадой он уже не казался таким большим.

Анаста мгновенно вспомнила, как внимательно слушал Дан её слова о силе мысли, способной на многое. Вспомнила, как говорила ему, что в большой голове, наверное, должны быть большие и сильные мысли. И он понял всё по-своему. Он решил, что если приставить большую голову с большой мыслью к ледяной глыбе, то можно остановить её передвижение.

Анаста сорвалась с места, стремительно побежала по тропе к подножью горы к тому месту, где стоял мамонт Дан.

Ветер с колкими снежинками жёстким порывом сорвал с девочки платок, но она не подняла его. Прыгнула вперёд на камень, споткнулась, кубарем скатилась вниз. И снова встала, побежала.

Оказавшись у ног Дана, она увидела... Во льду, под головой мамонта, образовалась небольшая впадина, лед здесь слегка подтаивал, и по хоботу мамонта тоненькими струйками текла вниз вода.

Мамонт дрожал от холода. А внизу, у его ног, увидела Анаста, дрожал от холода Котёнок, он — как и Дан, упёршись головою в лед, сдержать пытался продвиженье ледника.

— Э-ге-гей, — закричала Анаста. — Э-ге-гей!

Но ни мамонт, ни кот не отреагировали на её крик. Девочка подхватила дрожащего от холода Котёнка и, прижав к себе, стала растирать его тельце. Когда он слегка отогрелся, Анаста заставила его карабкаться на спину мамонта. Котёнок старался изо всех сил, но упал. Забраться наверх ему удалось лишь со второй попытки.

Анаста встала на камень, чтобы быть как можно ближе к уху мамонта, и зашептала ему:

— Дан! Мой верный Дан. Ты очень умный и преданный. Ты добрый. Ты умеешь мыслить, может, не совсем правильно, но это поправится. Мысль, она не только в голове, она везде. Дан, ты должен идти на другую сторону горы. — Мамонт стоял неподвижно, лишь судорога иногда пробегала по его телу. И Анаста зашептала вновь: — Я Анаста! Ты слышишь меня, Дан? Я Анаста. Я не уйду отсюда без тебя. Повернись ко мне, Дан.