Читаем Анаста полностью

Я смотрел на горочку земли на макете, представлял эту баню, вокруг неё цветочные клумбы, розы, берег красивого пруда. И даже просто от представления по телу действительно развивалось какое-то благодатнейшее тепло. Я интуитивно понимал — Володя придумал нечто, ранее не существовавшее. От этого становилось необычайно радостно, как будто и тело радовалось, и душа.

Я снова стал думать о проекте поместья в целом, о том, как трепетна и прекрасна телом и своим умом Анастасия. Конечно же, она небезучастна к этому проекту, и может быть, больше всех была именно её заслуга в решении задачи по улучшению плодородия почвы, ранее считавшейся безнадёжной. Надо же такое придумать — приподнять над землёй обыкновенную компостную яму и превратить её в живую изгородь. Значит, всё-таки согласилась помочь, вопреки своим принципам. Как-то незаметно помочь. Я подошел к Анастасии и тихо прошептал:

— Это же ты все придумала, ты нашла решение, спасибо тебе, Анастасия.

— Это мы вместе придумали, Владимир, — также шёпотом произнесла Анастасия. — И быть может, в большей степени это заслуга тех двухсот пятидесяти семей, о которых ты говоришь.

— Но ведь их здесь не было, когда мы думали.

— Здесь, возможно, и не было, но они были там, на своих гектарах, и тоже думали, как лучше поступить. А представь, Владимир, если бы их не было вообще? Разве устроил бы ты переполох во всей семье? Разве стал бы ты так напрягаться и так взволнованно требовать найти решение? Если бы их не было, быть может, ты даже краешком мысли не коснулся этого вопроса. Они, эти двести пятьдесят семей, быть может, главное действующее лицо проекта.

— Да, согласен, мы все вместе его сотворили и за это «вместе» ещё большее спасибо тебе, Анастасия. — А потом добавил: — И за подаренную мне вечность тоже спасибо. Я был у того места, где ты пустую бутылку прячешь.

Анастасия слегка потупилась и добавила:

— И палку.

— И палку, — подтвердил я и засмеялся. Анастасия тоже заливисто и весело засмеялась, и даже маленькая Настенька стала прыгать возле макета, взмахивать ручками и смеяться. Только Володя, безучастный к происходящему, по-прежнему сосредоточенно и задумчиво смотрел на макет.

И мне вдруг стало нестерпимо жалко сына. Несмотря на то, что ему удалось придумать необычную баню, он, конечно же, считает себя не справившимся с поручением Анастасии.

И передо мной ему, наверное, неудобно, что не послушал меня, доказывал, будто мы справимся без Анастасии. Он действительно старался, но... Хотелось как-то поддержать его, подбодрить. Но как это сделать? Непонятно.

Володя сосредоточенно смотрит на макет, наверное, пытается в нём ещё что-то своё придумать. Не понимает, что главное уже придумано.

Поздно вечером, перед тем как лечь спать, я спросил у Анастасии:

— А где спят Володя и Настенька?

— В разных местах, — ответила Анастасия, — Настенька со мной иногда. Почему ты спрашиваешь об этом, Владимир?

— Да так просто, хотел с Володей поговорить кое о чём.

— Так позови его.

— Как позвать, крикнуть что ли?

— Да просто позови, он услышит.

Я позвал. И через некоторое время увидел идущего в мою сторону сына. Он по-прежнему был предельно сосредоточен. Когда Володя подошёл ближе, я спросил его:

— Ты когда, Володя, придумал, что гора из глины — это баня и почему мне раньше про это не говорил?

— Я решил так сказать, когда мама стала критиковать наш проект и глиняную гору на нашем проекте. Баней решил назвать её потому, что ты, папа, говорил мне: «Перво-наперво надо построить туалет и баню на участке». Для туалета гора великовата, и я решил назвать её баней.

— Но потом ты стал говорить об её устройстве и полезности. Ты это придумал на ходу, за одно мгновение, или всё же можешь пользоваться Вселенской информацией, как мама?

— Как мама, не могу, папа, но в этом, возможно, есть и своя полезность. Я стараюсь быстро сам придумывать то, о чём не могу получить информации, иногда это получается.

— Да ещё как здорово получается! Ты прямо изобретатель. У меня из головы не выходит твоё изобретение. Я даже решил по приезде действующую модель сделать. Куплю глиняный кувшин, проделаю в нём дырку у основания, горлышко закрою крышкой какой-нибудь с дыркой для трубы, и зажгу внутри свечку, часа на два, вместо костра, чтобы посмотреть, как он разогреваться будет. Только стенки у кувшина тонкие, не очень точная модель получится.

— А ты, папа, обложи кувшин глиной, и точнее будет модель.

— Точно, обложу глиной. Ты, Володя, извини меня, ну, в общем, это я так сгоряча сказал, что тебе думать нечем. Ты не сердись на меня.

— Я никогда и не сердился на тебя, папа, — спокойно ответил он.

— И на маму не сердись. Ты, конечно же, понял, она только вид сделала, будто мы этот земляной вал по периметру гектара придумали, на самом деле они нам с Настенькой идею подсказали.

— Да, папа, я всё понял.

— Но это не важно, кто придумал, важно, что проблема с землёй теперь решена. Молодец Анастасия, правда, Володя?

— Мама вызвала нас на состязание, папа.

Перейти на страницу:

Все книги серии Звенящие кедры России

Похожие книги

Оружие великих держав. От копья до атомной бомбы
Оружие великих держав. От копья до атомной бомбы

Книга Джека Коггинса посвящена истории становления военного дела великих держав – США, Японии, Китая, – а также Монголии, Индии, африканских народов – эфиопов, зулусов – начиная с древних времен и завершая XX веком. Автор ставит акцент на исторической обусловленности появления оружия: от монгольского лука и самурайского меча до американского карабина Спенсера, гранатомета и межконтинентальной ракеты.Коггинс определяет важнейшие этапы эволюции развития оружия каждой из стран, оказавшие значительное влияние на формирование тактических и стратегических принципов ведения боевых действий, рассказывает о разновидностях оружия и амуниции.Книга представляет интерес как для специалистов, так и для широкого круга читателей и впечатляет широтой обзора.

Джек Коггинс

Документальная литература / История / Образование и наука
Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции
Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

«Мы – Николай Свечин, Валерий Введенский и Иван Погонин – авторы исторических детективов. Наши литературные герои расследуют преступления в Российской империи в конце XIX – начале XX века. И хотя по историческим меркам с тех пор прошло не так уж много времени, в жизни и быте людей, их психологии, поведении и представлениях произошли колоссальные изменения. И чтобы описать ту эпоху, не краснея потом перед знающими людьми, мы, прежде чем сесть за очередной рассказ или роман, изучаем источники: мемуары и дневники, газеты и журналы, справочники и отчеты, научные работы тех лет и беллетристику, архивные документы. Однако далеко не все известные нам сведения можно «упаковать» в формат беллетристического произведения. Поэтому до поры до времени множество интересных фактов оставалось в наших записных книжках. А потом появилась идея написать эту книгу: рассказать об истории Петербургской сыскной полиции, о том, как искали в прежние времена преступников в столице, о судьбах царских сыщиков и раскрытых ими делах…»

Валерий Владимирович Введенский , Иван Погонин , Николай Свечин

Документальная литература / Документальное