Анастас Микоян

От Тифлиса до Баку сейчас 12 часов на поезде. Тогда было вдвое дольше. В Баку добывали нефть, на работу брали всех. Там был даже оперный театр. В Баку был порт, дорога морем в Россию и в Персию. В Баку были конторы нефтяных магнатов, крупнейших банков, английские шпионы, контрабандисты.

Пройдёт 12 лет, и в 1918 году за бакинскую нефть будут драться четыре армии; Советская Россия выйдет победителем, а позже бакинская нефть станет важной статье экспорта молодой республики. В 1942 году германский вермахт предпримет громадные усилия, чтобы добраться до нефтяных приисков. Но это всё случится потом.

А пока – интеллигентный Тифлис, административная столица губернии и всего Кавказского наместничества, с населением до 200 тысяч человек, из них более трети – армяне, значительная прослойка русских. Грузины к армянам относятся спокойно, всё-таки единоверцы.

В Тифлисе работают духовные семинарии: Тифлисская (православный экзархат Грузии), для грузин, и Нерсесяновская (армяно-грегорианская), для армян. В Тифлисской, как мы помним, учился Сталин (с 1894 по 1899 год). Микоян учился в Нерсесяновской. Потом историки будут напоминать, что Сталин – «недоучившийся священник», семинарист. И Микоян такой же семинарист.

Объяснение здесь простое. На всей территории Российской империи преподавание во всех учебных заведениях велось на русском языке. Девочки к обучению не допускались, только мальчики. Если мальчик, армянин или грузин, не знал русского языка – путь в семинарию ему был закрыт.

Обучение на других языках разрешалось только в духовных учебных заведениях, готовивших священников для местных церквей.

Чтобы обойти этот запрет, армяне и грузины создали большие духовные семинарии, куда брали всех способных детей. Впоследствии они образовали крепкие национальные элиты.

Осенью 1906 года Анастас Микоян, в возрасте 10 лет и 10 месяцев, переехал в Тифлис.

Сначала отец определил его на жительство к своей родственнице; её имя история не сохранила. Сыновья женщины относились к Анастасу свысока, высмеивали: шустрых горожан забавлял деревенский новичок. Детские, мальчишеские конфликты – самые болезненные. Однажды дело дошло до драки.

Анастас, кстати, никогда не боялся ни драк, ни любых других противостояний, в том числе и с оружием. Но тогда, осенью 1906 года, у мальчишки не выдержали нервы, он насобирал по родственникам денег, купил билет на поезд и сбежал домой, в Санаин.

Отец и мать очень расстроились, но наказывать блудного сына не стали – наоборот, помогли. Отец дал сыну время успокоиться, и они вдвоём вернулись в Тифлис.

На этот раз Анастаса определили на другое место жительства: в доме у двоюродной сестры матери: Вергинии Туманян (тёти Вергуш). Домик семьи Туманян находился в армянском районе Тифлиса, в так называемом Суркарапетском овраге. С 11 лет и до 17 лет, все важнейшие годы своего отрочества, учёбы, время формирования характера и интеллектуального становления, Анастас прожил в этом доме. И здесь же встретил свою будущую жену, дочь Вергинии – свою троюродную сестру Ашхени.

Отец отвёл Анастаса в семинарию и его зачислили, и выдали форму семинариста: ботинки, чёрные брюки, чёрный китель с металлическими пуговицами, кожаный ремень с бляхой и фуражку. В 1906 году форменная одежда много значила. Крестьяне ходили в самодельной одежде и обуви. Офицеры щеголяли в отлично пошитых мундирах и сапогах. Инженеры имели свою форму, чиновники – свою. Одежда стоила дорого, ещё дороже стоила обувь. Сейчас пару брюк можно купить за гроши – в начале ХХ века приличные чистые брюки почитались за большую ценность. Одежду и обувь берегли, изношенную – латали, чинили. Мужчины и женщины обязательно носили головные уборы. Ходить с непокрытой головой считалось неприличным. Крестьяне носили шапки и снимали их только когда садились за стол. Отец Анастаса носил «городскую» фуражку. Женщины носили шляпки и шапки, мужчины – шляпы и фуражки, зимой шапки, папахи. Анастас Микоян соблюдал эту традицию, в молодости ходил в фуражке, потом в шляпе. На большинстве официальных фотографий он всегда – в головном уборе.

Начало зимы 1906 года. Анастасу 11 лет. У него есть ботинки, первые в его жизни. Форма, ремень. Каждое утро он пешком бежит из своего карапетовского оврага на учёбу в семинарию. Вечером возвращается с охапкой книг, потом читает при свете керосиновой лампы.