Анастас Микоян

И наконец, иллюстрации, фотографии, в том числе цветные. Для оформления иллюстраций был применён метод, до сих пор использующийся в рекламе: вместо настоящих продуктов фотографировали муляжи из воска, пластилина и папье-маше, а затем готовые фотографии ретушировали, раскрашивали. Иллюстрации «Книги» стали отельными произведениями искусства, наследовали традициям мастеров живописного натюрморта, включая и Поля Сезанна, и Винсента Ван Гога, Джорджо ди Кирико, Роберта Фалька и др. В результате любование иллюстрациями в «Книге» превратилось для советских людей в отдельное удовольствие.

Сама же «Книга» мгновенно превратилась в культурный артефакт. В конце 1930-х её читали домохозяйки и повара столовых Общепита, а теперь — историки, дизайнеры, культурологи и даже философы.

Историки архитектуры изучают сталинское метро и сталинские высотные здания. Историки культуры СССР изучают «Книгу о вкусной и здоровой пище».

«Книга» — неотъемлемая часть фасада «сталинского изобилия», сталинской эстетики, пышного сталинского ампира. На иллюстрациях — столы, сервированные по всем правилам, пирамиды фруктов, окорока, художественно аранжированные груды колбас и сосисок, фужеры с искрящимися напитками. Рассматривая иллюстрации, советские люди думали: да, на моём столе такого нет, но где-то, наверное, есть или скоро будет.

Но «Книга» вовсе не стала фальшивкой, рекламирующей несуществующее изобилие. Иначе она не была бы переиздана 12 раз и не разошлась 8-миллионным тиражом. У каждой советской женщины «Книга» стояла на полке. «Книгу» было принято дарить невесте в день свадьбы. Как подарок «Книга» идеально подходила любой замужней женщине. Экземпляры «Книги» переходили по наследству от матери к дочери.

Предисловие Микояна в первых изданиях содержало общепринятые восхваления Сталина; в последующих изданиях эти пассажи были удалены.

Текст «Книги» менялся в зависимости от текущей политической ситуации. После начала холодной войны исчезли упоминания о кетчупе: соусе, популярном в США. Во времена Хрущёва появились статьи о чудодейственной пользе кукурузы.

Удивительным образом «Книга» стала одновременно и бесценным практическим справочником, и мощным по воздействию рекламным объектом, и арт-объектом, и историческим свидетельством, и мечтой любого букиниста. Сейчас первые издания «Книги» 1939 года продаются за 8 тысяч рублей.

Мемуарную книгу Микояна «Так было» жадно читают историки и любители истории, а «Книга о вкусной и здоровой пище» перешла из области литературы как таковой в область широкой низовой культуры.

Всякий критик Сталина обязательно считает долгом припомнить «Книгу», как пример рекламы изобилия, которого не было и в помине; но они же умалчивают, что «Книга» была призвана дать советским хозяйкам совершенно конкретные рекомендации по ведению рационального кухонного хозяйства, и, что не менее важно, по соблюдению норм гигиены, то есть просвещала, работала на предотвращение пищевых отравлений и эпидемий пищевых инфекций.

Но пусть кулинарные историки теперь спорят о «Книге» — мы же идём дальше.

8 Дело «сорока восьми»: первые репрессии в Наркомате снабжения

Известна гневная обличительная речь Микояна, произнесённая в Москве 2 марта 1937 года Пленума ЦК ВКП(б)[5]. Эту речь, как все прочие, Микоян сам не писал, за него это делали референты, но в данном случае — неважно. Интереснее её препарировать и посмотреть, как работала репрессивная машина большевиков.

Весной 1937 года Николай Ежов — теперь не только глава Комиссии партийного контроля при ЦК и секретарь ЦК ВКП(б), но и нарком внутренних дел СССР — уже разрабатывает конструкцию «конвейера». Но из речи Микояна следует, что конвейер запущен давным-давно, и даже не в 1934-м, когда был убит Сергей Киров. Всё выступление Микояна в марте 1937 года свелось к критике врагов, предателей, шпионов, троцкистов, правых уклонистов, саботажников и вредителей.

«Были правы, — заявил Микоян, — тт. Молотов и Ежов, когда сказали о том, что вопрос о диверсии, вредительстве и шпионаже японо-немецко-троцкистских агентов касается не только тяжёлой промышленности и транспорта, но и всех других наркоматов, значит, и Наркомата пищевой промышленности. ‹…› Мы не можем забыть того, как ещё в 1930 г. была вскрыта крупная диверсионная и шпионская организация в пищевой промышленности во главе с профессором Рязанцевым, Каратыгиным, Курановым и др., которые в числе 48 человек были расстреляны в 1930 году. ‹…› Нам надо учесть уроки этого вредительства 1930 г., которое охватило собой мясную промышленность, холодильное дело, консервную промышленность, рыбную и плодоовощную. Враги знают, где наиболее слабое место, продукты этих отраслей больше всего поддаются порче, наиболее сезонные и отравлять их куда легче».

Здесь Микоян имеет в виду шумное дело 1930 года о вредительстве в сфере рабочего снабжения: так называемое дело «сорока восьми», по числу расстрелянных.