Анастасья. Парижский роман

– Какой Ширак – де Кортуан! Так говорят, по крайней мере, – заявила Поярчук с видом полной осведомлённости. – Я о нём читала в Интернете: он ещё в Школе администрации36 был одним из первых, поэтому все смотрели сквозь пальцы на его фокусы – он ведь немного того, ненормальный, что ли… Студенты называют его Джонни – знаешь? Как Джонни Халлидея, рокера этого старого. Очень продвинутый мужик!

Вернувшись из кухни с большой миской спагетти, Анри прервал её болтовню, и все трое принялись за макароны, показавшиеся Боре неожиданно вкусными: умеют же эти французы из ничего сделать конфетку!

– Спагетти «Карбонара», фирменные, – с гордостью объявил Анри, энергично поглощая свою порцию. – А кто ещё из ваших во Франции?

– С курса – никто. Хотя нет, Настя Белкина! Она в Лионе, правда, бедняжка – не прокатило в Париж! – не без удовольствия заметила Нина. – Настя-то рассчитывала приехать к своему парижскому приятелю, у них же в прошлый раз закрутилось – тогда, на стажировке. Борь, помнишь этого Жан-Ива? Очкарика такого?

Боря слегка покраснел: ещё бы, он помнил, как на прошлогодней стажировке Настя неожиданно ушла с одной из вечеринок с маловразумительным худым субъектом в очках и после этого практически не появлялась на занятиях…

– Придурок этот Жан-Ив, сразу видно! – не унималась Нина. – Я с ним двух слов сказать не смогла. Но Настя на всё готова, что ей терять!

– Вообще-то этот Жан-Ив – сын Батиста де Курзеля, – не выдержал Боря, не питавший тёплых чувств к Настиному дружку, но ещё больше раздражённый тирадами Поярчук.

– Ничего себе, – присвистнул Анри. – Философа? Неоструктуралиста?

– Его самого. Теперь ударился в литературу, пишет романы. «Апокалипсис разума» – кажется, это его. Очередной бестселлер.

– Подумаешь, апокалипсис какой-то, – не унималась Нина. – Интересно, как Белкина из Лиона будет выбираться к своему дружку? Навряд ли его папаша философ даст ей денег на билет, как же! Скупердяй, наверное, ещё тот!

– А ты откуда знаешь? – поинтересовался Анри.

– Да знаю я вас! Вот ты – какое вино купил? Дешёвку за три евро?

Впрочем, это не мешало ей пить за двоих, хотя Боря давно заметил, что Поярчук всегда умела вовремя остановиться. Тамбовская школа!

– А ты разбираешь в вине? – с притворным удивлением заметил Анри, обращаясь к Нине.

– Разбираешься, а не разбираешь! Я – разбираюсь. Я же не сирота, как Белка, у меня родители приличные!

– Почему сирота, у неё же мать есть. И тётя, – снова не выдержал Боря.

– Чокнутая эта Настина тётя, весь Тамбов её знает! Обломалась в Москве с оперной карьерой – таких, как она, пруд пруди, а выпендривается, как Нетребко37!

– А твои родители типа крутые? – продолжал Анри, подкладывая себе спагетти.

– Типа да. Самая дорогая частная клиника в Тамбове – «Медика-Плюс»! Оборудование заграничное, своя лаборатория… И филиал скоро будет в Воронеже. Понял?

– Вот класс! Так ты тоже потом в клинике работать будешь? А что – медсестра хорошая получилась бы, точно!

Метнув на Анри яростный взгляд, Нина сама налила себе ещё один, явно лишний, бокал и заявила:

– Я буду жить и работать здесь, во Франции, поняли? И замуж за француза выйду – и не за тебя, не беспокойся! – Ещё один взгляд на Анри. – Я что, по-вашему, зря три года ходила по репетиторам, чтобы поступить в Иняз? Зря в этой Москве сумасшедшей жила на съёмных квартирах? Все эти муки адовы – чтобы обратно в Тамбов убраться? Фигушки вам!

Анри, казалось, млел от того, что её спровоцировал, а Боря отчаянно искал предлог, чтобы распрощаться.

– За сбычу мечт! – провозгласила Поярчук и, не глядя ни на кого из присутствующих, залпом осушила свой бокал.

***

Приёмная Жана де Кортуана в Ля Гранд-Эколь никогда не казалась такой пустой: воспользовавшись отсутствием начальника, пронырливый Шарли досрочно устроил себе выходной, уйдя с работы сразу после обеда с друзьями, продолжавшегося почти четыре часа. Такими отлучками он компенсировал неприемлемый для большинства парижан график, который де Кортуан навязал своему секретарю, как сам считал, на американский манер: мог вызвать и в десять вечера, и в праздники. В помещении одиноко домывала пол уборщица-марокканка, довольная непривычно ранним уходом всех сотрудников.

Де Кортуан поднялся к себе по широкой лестнице, не встретив никого из коллег. «Чёртовы бездельники! – думал он, привычно бросая кашемировое пальто на кресло у кабинета Шарли. – Стоит мне уехать, и жизнь останавливается!»

Перелёт из Нью-Йорка прошёл непривычно хорошо, поэтому он чувствовал прилив сил и всю дорогу обдумывал новый проект – набор талантливых подростков из неблагополучных районов Парижа – zones d''education prioritaire38. Как это назвать? «Ля Гранд-Эколь: твой шанс». Или…