Анастасья. Парижский роман

– Да, социалист. Бывший премьер-министр. В общем, Флоранс с Мишелем остановятся в гостевой комнате, а Себ с подружкой – в новой пристройке. Это не совсем справедливо, но, похоже, нам с тобой придётся ночевать в гостинице в Ла-Рошели… Как тебе вариант?

– В гостинице? Хм… Надеюсь, нам будет там так же хорошо, как здесь в Les quatre vents. – Настя имела в виду отель, где обычно останавливался Жан-Ив, приезжая в Лион. – Ты хоть скучаешь там без меня?

– Ещё бы! Правда, с этой работой… Не представляешь, как меня достала Констанс – я тебе говорил, это моя новая начальница, – уныло начал он.

– Начальница? И ты так спокойно об этом говоришь? Наверняка она молодая и красивая! – притворно возмутилась Настя.

– Ну что ты, стерва стервой, лет сорок! Всё время спрашивает, как продвигается мой отчёт – неужели надо это делать каждые пять минут? Кстати, мы с Луи придумали новую штуку! Я тебе говорил, что мы будем делать детектив с ужастиками?..

Настя приготовилась ещё двадцать минут слушать о комиксах. Да, работа в инвестиционном банке, на которую Жан-Ива устроил его блистательный папочка, совершенно не вязалась с его необычным увлечением. Она и сама в глубине душе не воспринимала всерьёз эти крупноформатные книги для подростков, которые Жан-Ив хранил в специальных картонных коробках, занимающих добрую половину спальни, и Настя не сомневалась, что без неё он уже завалил комиксами всю квартиру.

***

Батист де Курзель встречал гостей в полосатой вязаной шапочке: по его словам, только это помогало защититься от неизбежной сырости острова Ре. Невысокий брюнет с вполне заурядной внешностью, он выглядел совсем не по-парижски, немного «мелкотравчато», как какой-нибудь провинциальный учитель или доктор. Его большие глаза непонятного цвета постоянно бегали туда-сюда, но когда останавливались на чьём-то лице, то как будто сверлили собеседника. Нет, Настя совсем не так представляла себе властителя французских умов!

– Знаете, Анастазья, в прошлом году я выступал в Москве с лекцией о Сартре и Раймоне Ароне55, – начал Батист, немного растягивая слова, как будто и сейчас находился перед благодарной аудиторией. – Русские студенты поразили меня своей эрудицией: задавали дельные, острые вопросы, на прекрасном французском. Москва меня эпатировала – да, это именно то слово! И тем не менее я предпочитаю Санкт-Петербург: великий имперский дух, места Достоевского… Ведь вы из Москвы?

– Да, я там училась, но…

– Здесь у нас всё скромно, в традициях этого края, – продолжал знаменитый неоструктуралист. – Я вижу, вас удивляют низкие потолки, голые стены… На острове Ре всё сурово и лаконично! Я постарался максимально сохранить уникальный дух этого жилища. Это дом местного доктора; мой отец приобрёл его случайно, но это истинная жемчужина.

Действительно, морскую резиденцию де Курзелей никто бы не назвал шикарной: как и большинство строений на острове, традиционный белый домик с зелёными ставнями выглядел довольно неказистым, хотя оказался вполне современным внутри.

– Мы специально добавили пристройку, чтобы чувствовать себя в комфортных условиях. Конечно, это стоило кучу денег… – вмешалась Жюльет, мама Жан-Ива, с которой Настя уже успела бегло познакомиться в Париже. – Скажите, Анастазья, а ваши родители не возражают, что вы не приехали в Россию на Рождество?

– Родители? Нет, моя тётя… – начала Анастасья, но Батист снова перебил её:

– Жюльет, дорогая, ты забыла, что по православному календарю Рождество празднуют на две недели позже – кажется, седьмого января?

Не дожидаясь подтверждения своих слов, он протянул Насте бокал с какой-то жидкостью янтарного цвета. Неужели коньяк на аперитив?

– Это пино! – провозгласил Батист де Курзель. – Пино-де-шарант. Вы уже знакомы с этим напитком? Находясь здесь, мы уже не парижане – делаем всё как местные жители…

Глотнув, Настя поняла, что это креплёное вино – довольно приятное, немного напоминающее разбавленный коньяк.

– Кстати, дорогой, вчера доставили подарок от Рафаэля – ящик вина из Сент-Эмильона, я тебе говорила? – обратилась к мужу Жюльет.

Рафаэль? Настя невольно насторожилась. Неужели это тот самый жгучий брюнет во всём чёрном? После памятной вечеринки она осторожно расспросила Жан-Ива, и её догадки подтвердились: даже в продвинутом кругу интеллектуалов этот тип слыл чудаком, «американцем» и, как она сразу почувствовала, безудержным донжуаном. Знаменитая связь с Марианной Обенкур не была единственной: Жан-Ив упоминал о романах и с другими известными женщинами. «И что они только находят в этом пижоне?» – добавлял её бойфренд, ничуть не смущаясь того, что речь идёт о его крёстном.

– О да, щедрая Марианна Обенкур, видимо, присылает ему по ящику в месяц, – благодушно заметил философ, вальяжно расположившись на диване со своим бокалом пино. – Кажется, она купила тот самый шато56, который когда-то хотели заполучить китайцы? А ведь я давно говорил, что надо законодательно запретить передавать французские виноградники в чужие руки!