Анастасия, боярыня Воеводина

Так что вновь по бокам зимней дороги уносились назад дремучие северные леса, для поездки выбрал Миша сани легкие, с кибиткой. Верхом Анна не советовала ехать, боялась за легкие. Впряжен в них был Пан Чертохонский, который уже многих кобыл у отца в заводе покрыл, часть уже жеребят народили. Мчал рысак легкие санки размашистой рысью, как над землей летел, почти копытами снега не касаясь. К удивлению дружины верной не отставал от них князь, да и выносливей был рысак, чем верховые кони. Правил Михаил сам. Кучер с Микки, напросившимся опять Майклу служить, ехали в обозе, на других санях. Так и доехали, особо не напрягаясь. Деревню Столбово, где располагалась делегация шведов проехали без остановки, остановились в месте, где квартировала делегация Москвы, называемом Горкой, при разрушенной шведами Никольской церкви. В семи верстах от Столбово. Князь Мезецкий встретил не очень приветливо, усмотрев в новоиспеченном князе Воеводине-Муромском себе конкурента, однако, прочтя письмо Шереметьева, задумался.

— Здесь всё правда написана? — Вдруг спросил он Михаила.

— Не знаю, не вскрывал и не читал. Но обычно боярин Федор неправду не пишет — тоже довольно холодно ответил греющийся у печи Михаил.

— Сколько же лет вам было в Лебедяни?

— 19.

Брови у князя поднялись на середину лба.

— И это правда, что вы вла…

Михаил поднял руку в предупреждающем жесте.

— Пусть это будет тайной до определенного момента, даже для наших аглицких союзников. Правда, увы, этот момент слишком скоро наступит!

— Почему?

— Меня слишком хорошо знает глава шведской делегации, Якоб Делагарди, к сожалению. Я, конечно отпустил бородку, но увы, думаю, это недостаточная маскировка. К тому же, как у всех одаренных она начала расти слишком поздно.

— Здесь Шереметьев просит подобрать вам теплое помещение, вы непривычны к холоду?

— Нет, просто я только весной излечился от легочной хвори, и это было условие моего отца.

— И где же князь мог подхватить эту гадость, обычно это болезнь бедняков!

— Во время путешествия по Европе. Там она гостит даже в королевских дворцах.

— И какие страны вы посетили? Это было развлекательное путешествие? Прошу меня простить, но надо знать с кем придется работать бок о бок.

— Я не обижаюсь, привык. Нет, не развлекательное. Я посетил Нидерланды, Германию, Ливонию, Польшу, Литву, Эстляндию. После чего примкнул к шведам.

— Тогда полюбопытствую еще. Боярин Федор пишет о вашей хвори, упоминает, что она у вас развилась после пребывания в яме с водой во время пожара в шведском лагере, вас туда шведы кинули?

— Нет, сам прыгнул. Что бы от пожара спастись. Не ожидал такого. Пересидел, вернее, перележал, водой прикрылся, а сил выбраться не хватило. Две псковитянки вытянули.

— А чего же вы ожидали?

— Взрыва пороха. Хотел штурм города сорвать. А шведы рядом с пороховым провиантский склад разместили. С маслом постным, ромом и прочими горючими жидкостями. Вот от него пламя и разлетелось по всему лагерю.

— Значит, это тоже правда, что это вы пожар в шведском лагере устроили, после чего они осаду с Пскова сняли, и личный титул князя за это получили?

— Тоже, правда. Поэтому и не стоит мое участие в переговорах афишировать, чем позже Якоб Делагарди и другие офицеры меня узнают, тем лучше.

— Хорошо, я думаю, бородка, русское платье свое дело сделают.

— Тогда именуйте меня просто Муромским, княжеский титул лишнее внимание привлечет.

— Договорились! Если я правильно понял, вы будете присутствовать на всех переговорах, так?

— Желательно.

— Тогда сегодня милости прошу отобедать с нами, потом отдохнете, я отдал приказ разместить ваших людей, а вас прошу занять одну из комнат в доме священника, к сожалению, ее придется делить с одним из моих спутников. Дворянином Зюзиным. Теплых помещений у нас мало! Алексей, потеснишься.

— Ничего страшного. Только у меня слуга, он по-русски плохо говорит, так что пусть на него не обижаются.

— А он кто?

— Англичанин. Впрочем, на верность проверен и сам вызвался меня сопровождать. Если что-то от своих соотечественников узнает, доложит.

— Понял.

После обеда Михаил прошел в отведенную ему пополам с дворянином Зюзиным комнату. Там уже хозяйничал Микки, пытаясь отжать большую половину помещения Михаил пресек его активность, и сказал, что их все вполне устроит. Алексей Зюзин был человек средних лет, тихий и спокойный, славящийся умением составлять документы со всякими титулованиями, кроме того, знавший шведский язык. Нравилось ему соседство с молодым князем, или нет, было неясно, но он не ворчал. Только спросил, как молодому князю удалось проникнуть в шведский лагерь.