Анастасия. Дело для нежной барышни

Мягкие ковры скрадывали мои шаги, а приглушенный свет магических светильников, делавший нечеткими лица на развешанных по стенам портретах, добавлял окружающему антуражу загадочности.

Или мне просто так хотелось думать…

Спустившись по лестнице вниз, я остановилась у одной из колонн, решая, куда пойти. Судя по тому, что Петро занимал свой пост неподалеку от двери, гости пока еще не подъехали, так что в большой гостиной мне делать было нечего. Выйти на террасу… я обещала матушке, что буду вести себя благоразумно. Заглянуть в библиотеку…

Выбирать не пришлось, если только сдвинуться чуть в сторону, чтобы остаться вне поля зрения князя и Елизаветы Николаевны, которые вышли из коридора, ведущего к гостевым комнатам. Направлялись они в мою сторону, разговаривая о чем-то малоприятном.

Вот между нами десять шагов… семь… шесть…

– Амулет ошибиться не может, это не она, – твердо произнес князь, убеждая в чем-то матушку. – Но я об этом говорил и раньше.

– Мне все равно страшно, – глухо отозвалась Елизавета Николаевна. – Если с ней что-нибудь…

Северов остановился… нас разделяли лишь две стоявшие рядом колонны.

– Лиза, я тебе обещаю, – начал он жестко, – Настю я уберегу, чего бы мне это ни стоило!

Матушка его словно и не услышала:

– Неужели Ринат…

– Замолчи! – довольно грубо оборвал ее князь. – Это – моя проблема. Пока не прибыл Аль Абар, я с нее глаз не спущу.

– Я – боюсь! – вместо того чтобы успокоиться, воскликнула Елизавета Николаевна. Отчаянно! Обреченно!

Мои надежды на продолжение разговора не сбылись. Задорно звякнувший колокольчик на двери возвестил о появлении гостей, так и оставив меня с вопросом, какое отношение к происходящему в последнее время имел наследный принц Ровелина…

За столом сидели парами. Соул рядом с матушкой во главе стола – более чем прозрачный намек на повод для ужина, Северов и я – по правой стороне, Маркони с Матильдой – напротив.

Милое, ни к чему не обязывающее общение, разговоры о скором бале в ратуше, еще об одном – в императорском дворце, об открытии сезона уличных театров, о новой пассии императора Асселя, той самой леди Исабель – барышне примечательной не только своим бюстом, но и великолепным голосом.

Я старалась не отставать, вставляя в нужных местах реплики и время от времени реагируя на очередную новость изумленным взглядом. Размышлять о случайно услышанном мне это не мешало.

А подумать было над чем. Достаточно вспомнить об имени наследного принца, прозвучавшем в сочетании с негодующим восклицанием матушки, чтобы осознать, насколько все серьезно. Елизавета Николаевна никогда и ни при каких обстоятельствах не позволяла себе высказываться негативно в отношении императорского дома Ровелина. Родина для нее была свята! Император, как ее олицетворение, тоже.

Увы, чтобы делать какие-либо выводы, информации оказалось маловато. Не той, чтобы отреагировать эмоционально, другой… необходимой для четкого понимания происходящего. Одно успокаивало – я знала, где ее можно добыть. Один из моих бывших преподавателей достаточно долго прожил в Ровелине и продолжал интересоваться всем, что касалось империи.

– Вы сегодня необычайно рассеянны, – сбил меня с очередной мысли князь. Произнес достаточно громко, за столом на мгновение стало необычайно тихо.

Что ж, он был прав. Моя последняя фраза не имела никакого отношения к разорванной помолвке Аннет Штудер, о которой поведал Соул.

– Думаю, – призналась я, переглянувшись с матушкой.

В ответ та демонстративно закатила глаза, давая понять, что не против слегка повеселить друзей.

– Я могу узнать, о чем? – спросил Северов, оправдав мои ожидания.

– Конечно, – не стала увиливать я. – Понимаете, князь, – я даже чуть развернулась к нему, успев заметить, как матушка опустила голову, пряча улыбку, – под яблонькой места больше нет, а вишенку мне жалко.

– Под какой яблонькой? – Недоумение князя было вполне искренним.

– Ну той, которая в саду! – даже слегка обиделась я. – На нас с вами покушались неподалеку от нее.

– И для чего там не хватает места? – подыграла мне Матильда. Жена Маркони была подругой Елизаветы Николаевны, так что не раз слышала о наших семейных розыгрышах.

– Для трупа! – негодующе воскликнула я. – Петро ковер уже приготовил, а закапывать будет некуда!

– Какого трупа? – свой вопрос Северов задал с каменным лицом.

– Тебе стоит сказать все сейчас, пока она не продолжила, – едва ли не смеясь, потребовала матушка у Соула, не дав мне закончить развлечение.

Я огорченно вздохнула, но была вынуждена оставить в покое князя и повернуться к главе департамента:

– И?! – требовательно протянула я, глядя на Соула.

Тот улыбнулся одними глазами, а мне вдруг стало одновременно радостно и… больно. Мы с матушкой всегда были вдвоем, а ведь вот это… трепетное счастье, которое я видела в глазах и Фариха и Елизаветы Николаевны, могло засиять в них раньше.

Не засияло! И пусть причиной был не мой эгоизм, а ее чувство ответственности передо мной, я все равно чувствовала себя виноватой.

Прошлого было не изменить, но вот настоящее и будущее…