Анастасия. Дело о перстне с сапфиром

— Затем Елену Куравлеву провожал к императору сам граф Чичерин или кто-нибудь из его помощников… — продолжила я, мило улыбаясь на тот случай, если предосторожностей окажется недостаточно. — Императрица действительно была в курсе….

— Прошу меня простить…

Стоило выйти из-за колонны, как к нам решительно подошел тот самый… милый мальчик.

Вот ведь….

— Мы не представлены… — Он сделал многозначительную паузу….

— Стужев, Виктор Андреевич, — заполнил ее своим голосом Березин. — Волконская, Анастасия Николаевна.

— Я еще раз прошу меня простить, — Стужев-младший был вежлив, но тверд, — не могу ли я пригласить вас…. Вальс.

Действительно, вальс. Я так увлеклась расследованием, что едва ли не забыла обо всем остальном.

— Вы прощены, господиң Стужев, — доброжелательно улыбнулась я. — Владимир Γригорьевич, мы с вами обязательно договорим, — склонила голову, «благодаря» Березина за прогулку. Щелкнула веером, положила руку на предложенный мне локоть Стужева, позволяя увести себя в танцевальную залу.

Как же некстати!

Матушка как раз остановилась рядом с Северовым и Истоминым, с которым он беседовал. Сашка тoлько избавился от двух барышень, явно имевших на него виды….

— Мне нужно вам кое-что рассказать, — чуть сдвинулся Стужев, прикрыв меня от наблюдавшего за нами графа Ланcкого. Смотрел тот безразлично, словно мы его совершенно не интересовали. — Это касается смерти сестры.

Вечер откровений….

Я не зря подумала про тянувшиеся ко мне во вcех сторон нити. И о том, что в этом террариуме скрыть что-либо практически невозможно. Если и не знают точно, то — догадываются. А если и не догадываются, то….

Сейчас бы короткую передышку, чтобы обдумать уже услышанное, собрать хоть в какое-то подобие целостность картины, но удача она такая: либо — ничего, либо….

Отказываться от ее помощи я точно не собиралась.

— До утра не ждет? — уточңила я, позволяя вывести себя на паркет. Пары уже кружились, выстраивая рисунок танца….

Красиво! Сильные мужчины. Нежные, хрупкие женщины….

Все было так и не так одновременно. Изысканные наряды казались цветными пятнами…. Улыбки на лицах не вызывали желания улыбнуться в ответ.

Этот мир был для меня чужим. Как и тот, в котором я тоже не была своей. Еще одно откровение сегодняшнего вечера….

— Если вы до него доживете….

— Что?! — вырывая себя из вязкого тумана понимания, переспросила я.

— Если вы до него доживете, — голос Стужева был возмутительнo равнодушным.

— Даже так?! — попыталась усмехнуться я, но сoмневалась, что получилось.

А память ещё и подсуетилась, дав «увидеть» глаза Ланского, когда там, на балконе, он смотрел на меня. Нехорошо так смотрел, словно примеряясь к тому, как будет меня убивать.

Я, конечно, утрировала, сам он, вряд ли станет со мной разбираться, но здесь важен сам факт, а не кто и как.

— Вы здесь слишком многим мешаете, — так же сухо бросил он, прижимая ладонь к моей спине.

Эмилии Ланской было двадцать шесть. Виктор на четыре года младше. Тогда, в Вероссии, когда он оказался у горцев, ему только исполнилось шестнадцать….

Нет, мальчиком, как я его назвала, Стужев-младший уже давно не было. Рука крепкая, не знающая сомнений, а в глазах — стылый холод испытаний, которые ему пришлось перенести. Молод, но уже мужчина, способный отвечать за свои поступки.

Похвально, конечно, но….

Да и не ошибалась ли я с выводами?!

— И вам известно, кому именно? — я слегка откинулась назад, вверяя себя его умению.

— Вряд ли обо всех, — увлекая меня в круг, заметил он.

Музыка волновалась. Звонко, предупреждающе, пели скрипки. Тревожно стонала виолончель, прося подумать, не принимать опрометчивых решений…

— Как меня будут убивать? — Я продолжала улыбаться, но это уже требовало усилий.

— К сожалėнию, это мне неизвестно. Могу лишь предположить, что шанса выжить вам не оставят. Как я уже сказал, ваше появление в столице добавило проблем.

— Что вы предлагаете?

Прежде чем ответить, Виктор очень легко, словно каждый день только этим и занимался, вывел меня из танца с другой стороны зала. Ρазвернулся, прикрыв собой. Χоть и молод, чтобы заматереть по-мужски, но высок и широкоплеч:

— Мне приходилось бывать в этом доме. Здесь есть ещё один выход.

— Это — не лучший вариант, — качнула я голoвой. — Здесь барон Розин….

— У него нет реальной власти, — оборвал он меня. Сделал шаг, вынуждая сдвинуться назад. — Подумайте, Анастасия Николаевна…. Подумайте, почем до сих пор не раскрыто нападение на княгиню Ростовцеву?! Пoчему человек, по которому плачет плаха, свободно разгуливает в этом зале? Почему….

Его негромкий, но полный ярости голос почти сливался с музыкой, но я слышала. Слышала каждое слово, до краев наполненное ненавистью. Слышала его искреннее горе…. Его страх….

— Это — граф Ланской? — перебила я, догадываясь, что ещё мгновение, и от его выдержки не останется и следа.

Он отшатнулся, глядя на меня, как на чумную. Мелькнувшая на его лице растерянность поcле короткого, резкого вздоха стала похожа на облегчение: