Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

Подобное развитие событий настолько взбесило великого князя Кирилла Владимировича, что он немедленно вызвал к себе брата и потребовал от него объяснений. Андрей Владимирович признался в том, что он увидел Анастасию в претендентке, которую его брат Кирилл заклеймил как «авантюристку», но настойчиво утверждал, что никоим образом не давал разрешения на публикацию ни одного письма из своей частной переписки. «Судя по всему, – писал Кирилл, – моего брата просто использовали» {7}. Было это правдой или нет, но Кирилл приказал своему брату прекратить расследование. К тому времени Андрей Владимирович проникся глубоким отвращением к методам работы Глеба Боткина и охотно вышел из игры, не сказав более публично ни единого слова о претендентке. Однако в 1955 году, всего за год до смерти, он написал любопытное письмо своей двоюродной сестре Ольге Александровне: «Я всегда думал, что ты должно быть сердишься на меня из-за всей этой истории с Чайковской. Будь это так, это еще более опечалило бы меня. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы причинять какую-либо боль… Что касается существующего положения дел, то я никогда не высказывал публично своего мнения по данному поводу, поскольку я никогда так и не был полностью убежден… Тайна так и осталась нераскрытой… Я неспособен решить этот вопрос» {8}.

Владимир, сын Андрея Владимировича, пояснил, что великий князь «был поражен несомненным фамильным сходством. Однако в ряде случаев подробное расследование с его возникающими время от времени противоречиями несомненно порождало у него сомнения, и я могу свидетельствовать, что в его папках нет ничего, что могло бы так или иначе служить доказательством, была или не была эта неизвестная женщина дочерью императора Николая II. В данном деле мой отец никогда бы не стал выступать под присягой ни “за”, ни “против”, будучи убежденным, что он, как и любой другой, мог ошибаться» {9}. Однако принц Фридрих Саксен-Альтенбургский, один из наиболее верных сторонников Андерсон, считал, что подобная переоценка своих взглядов есть не более чем попытка «погасить огонь ссоры», разгоревшейся между Андреем и Ольгой по поводу претендентки. Брайену Хорену, историку, который изучал это дело, он сказал следующее: «Я встречался с дядей Андреем незадолго до его смерти, и от того, что он говорил о ней, у меня создалось впечатление, что он все еще верит в нее. Я думаю, что его истинное убеждение нашло отражение в признании им Анастасии после встречи с претенденткой в 1928 году. Это признание было его и только его решением, к которому он пришел всецело на основании своих личных впечатлений и результатов расследований, однако и на него было оказано влияние извне в виде требования его брата Кирилла прекратить заниматься этим делом» {10}. И как вспоминала княжна Кира, дочь князя Кирилла Владимировича, ее дядя Андрей перед своей смертью «пытался убедить меня, что это была Анастасия» {11}.

Убедить Киру не получилось. Когда началась революция, ей было только семь лет, и она не сохранила никаких воспоминаний об Анастасии, а когда она наконец встретилась с ней в 1952 году, Кира с известной долей снобизма заявила, что претендентку «нельзя назвать дамой из общества». Ее английский, заявила она, «это не тот английский, на котором говорили в семье», и в нем чувствуется сильный акцент – славянский или польский, по мнению Киры. Кира находила «отвратительной» даже саму мысль о том, что они могут быть двоюродными сестрами. {12} Но свекровь Киры настаивала, что так оно и было на самом деле. Свекровью Киры была кронпринцесса Цецилия Прусская, женщина, которая имела свои собственные родственные связи с семейством Романовых: ее мать, великая княжна Анастасия Михайловна, была троюродной сестрой Николая II и золовкой его сестры Ксении Александровны. Цецилия в первый раз встретилась с Анной Андерсон еще в двадцатых годах, и хотя, по ее мнению, в ней можно было уловить какое-то смутное сходство, она по-настоящему не была знакома с Анастасией, и, кроме того, все родственники уверенно утверждали, что претендентка является самозванкой. Однако Цецилия с определенным интересом следила за ходом дела по публикациям в прессе, а в 1952 году она посетила Андерсон в деревне Унтерленгенхардт. После нескольких встреч Цецилия заявила: «Я убеждена, что это младшая дочь русского императора. Теперь, когда она достигла возраста зрелости, мне иногда удается в ее чертах увидеть черты ее матери. Но поведение и сердечное отношение говорят мне гораздо больше, чем все остальное, о сердечной близости и родственных союзах прошлого» {13}.